Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
Первыми показались двое солдат, подобных тем, что похитили меня. Я подумал было, что они тащат зеркало, но меня просто обманул слабый свет. Ребята прислонили к стене плазменный телевизор, причем, поставили вертикально. Один поднял вилку и завертел головой.
– Enchufe?* (*Розетка? (исп.))
– Esperar.* (* Погоди. (исп.))
В кадр вплыл, волоча тяжеленную неудобную штуковину, Рикардо. Я узнал бензиновый генератор и в ответ на взгляд тюремщика изобразил удивление. Да, у нас тоже такие были, но их никто никогда не использовал.
Когда же Рикардо взялся дергать стартер, до меня дошло: так это ведь один из наших генераторов! Вот чего он так смотрит: исполняет мою просьбу. Заботливый лысый Рикардо… Жаль, но генератор не пробудил во мне ничего.
Мотор затарахтел с пятого рывка и заполнил подземелье таким грохотом, словно два десятка тракторов устроили гонки. Я прижал к ушам ладони и улыбнулся Рикардо. Молодец, мол.
Солдаты, тыкая пальцами в генератор, матерились на ритуальном испанском, Рикардо в панике забегал из стороны в сторону. Солдат с вилкой решился включить телевизор, и экран даже осветился, но тут помещение затянуло сизым дымом и поднялась такая вонь, что Рикардо заглушил генератор.
– Дикость! – воскликнул он. – Barbaridad!* Планшет есть? (*Варварство (исп.))
– Si!(*Да! (исп.)) – Солдат протянул ему устройство.
Рикардо подошел к решетке, стремительно настраивая что-то на сенсорном экране.
– Встань тут, – велел он. – Мы должны показать тебе величие дона Альтомирано во всей красе и максимальном разрешении. Так что смотреть будешь в упор.
Я подошел и уставился в упор. Упор показывал темноту.
– Empieza* (*Началось (исп.)), – выдохнул Рикардо, и я увидел, как в темноте десятидюймового планшета забрезжил огонек. Трансляция начиналась.
Все, что я знал о Ядерном Фантоме – он лежит в свинцовом гробу, и лучше бы там ему и оставаться. Я никогда не видел дона Альтомирано, и теперь не мог толком сказать, что у представшего на экране существа от человека, а что от лучевой болезни, протекающей с осложнениями.
Высохшее старческое лицо, волосы, похожие на проволоку – жесткие и неподвижные – это, должно быть, человеческое. А глаза без радужек и зрачков, да зеленое свечение, окутавшее эту образину, наводили на мысли о Фантоме. Но угадать, как он выглядел до облучения, я не мог.
И голос… Скрипящий, стонущий, низкий и взвизгивающий одновременно, не мог принадлежать человеку.
– Николас Риверос, – произнес Фантом. – Я просто хотел тебя увидеть. Когда-то мы с твоим отцом собирались встретиться, познакомить детей. Вынашивали планы обручить тебя с Вероникой… Но когда оказалось, что ты – урод, оба потеряли интерес к встрече. И все же…
Фантом помолчал, глядя на меня пустыми глазами из рук Рикардо.
– И все же, я исполню твою просьбу напоследок. И отвечу на вопрос. Говори, бездарный Риверос!
– Пускай все будет быстро, – сказал я и вернулся на шконку, давая понять, что вдосталь насладился величием.
Похоже, мне удалось озадачить дона
– И все? – Голос его заскрежетал еще противнее. – Ты даже не спросишь, почему должен был погибнуть твой отец?
– Я знаю, почему умер отец, – отозвался я, глядя в потолок. – А выслушивать, зачем вы устроили налет, неинтересно. Должно быть, начало изощренного плана по захвату остатков мира. Мне что с того? Помогать или мешать вам – не хочу, да и не умею. Так что убейте меня быстро. Боль раздражает.
В тишине патетически хрюкнул Рикардо, видимо, охваченный какой-то эмоцией.
– Убивать того, кто не боится и не просит пощады… Что может быть скучнее. – Теперь дон Альтомирано казался расстроенным. – Рикардо! Приложи усилие.
– Да, дон Альтомирано. Приложу, дон Альтомирано.
– Можешь отключить. И проведи уже розетки, во имя расщепления ядра! Я должен был предстать в величественном телевизоре, а не в презренном планшете. Неудивительно, что этот урод не испугался.
– Прошу прощения, дон Альтомирано.
– Выговор.
– Есть выговор, дон Альтомирано.
Рикардо отключил планшет и вернул его солдату. Тот вместе с напарником поднял телевизор и скрылся из виду. Рикардо отпер дверь, пощелкал пальцами и в камеру зашла пережаренная в солярии брюнетка в трусиках, лифчике и с подносом.
– Кармен, – представил Рикардо. – Человек, в котором она не разбудит желаний, скорее мертв, чем жив.
Кармен поставила поднос на скамью и улыбнулась мне. Лениво, равнодушно.
– Может, не надо? – жалобно спросил я.
Кармен включила крошечный магнитофончик, стоявший на подносе рядом с тарелкой, и зазвучала ритмичная музыка. Я вздохнул. Начался приватный танец под неусыпным взором сеньора Рикардо…
***
– Этот человек – не человек! – кричала Кармен, пока я, желая показать себя воспитанным, помогал ей застегнуть сложный замочек лифчика на спине. – Или не мужчина! – натянула трусики. – Или больной страшной болезнью! – схватила замолчавший магнитофончик. – Он мертв! Muerto!* (*Мертв! (исп.)) Я не чувствую биения горячего испанского сердца в этой ледяной глыбе! Сожги его на костре, Рикардо! Если такой огонь, как я, не может его воспламенить, остается только настоящий.
Она выскочила из камеры, но, прежде чем скрыться в коридоре, улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй.
– Но ты милый, – сказала она. – Хорошее воспитание.
– Прекрасно танцуешь, – не остался в долгу я. – Великолепная пластика.
– Спасибо! – Кармен улыбнулась еще шире и посмотрела на Рикардо. – Если огонь не справится – отдай его мне в мужья! Сейчас так тяжело найти парня, который будет тебя уважать.
Она убежала. Рикардо, грустно качая головой, запер клетку и постоял, глядя на меня. Я пожал плечами, чувствуя почему-то вину перед ним, Кармен и даже Фантомом. Всегда от меня одни неприятности.