Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие
Шрифт:
Я помню, как я их долго-долго убеждал сдаться, сложить совсем оружие своё и выходить повзводно, с поднятыми, совсем вверх, своими руками, как они (глупые немцы) думали к американским войскам … а не тут то всё и было, так у вас говорят?
Надеюсь, что в итоге они все были уничтожены вашим СМЕРШем.
Меня ранили тогда, и я попал в госпиталь с пулевыми ранениями груди, кто-то из немцев эс эс, выстрелил мне в спину.
Меня лечили-лечили и вылечили. Госпиталь в Ладсберге. Ты, товарищ Василий его ещё помнишь? Как мы там случайно встретились, оказалось, что тебя тоже ранило и в тот же
Помнишь, как мне за мое безумство (вы называете безрассудные действия – подвигом, я помню) вручили ещё одну государственную награду Советского Союза – орден Красного Знамени! До этого у меня уже была одна, и тоже за безрассудные действия. В Армии США всё, наоборот. Тут дают награды за рассудительные действия, а за безрассудные наказывают. Разные у нас страны, однако.
Так вот, я пишу письмо тебе домой в Киргизию, знаю, что они перешлют тебе мое письмо, и хочу рассказать, что я помню, как ты поёшь и никогда не забуду. Я всем своим солдатам и друзьям пытаюсь объяснить, что такое великолепный голос русского солдата! Когда мы расстались, тебя перевели в ожоговый госпиталь в Белоруссию, я познакомился с вашим великолепным военачальником, маршалом, героем войны – Георгием Жуковым.
Оказывается, ему, Жукову, докладывали об американском десантнике, который любит совершать безрассудные поступки и получать за это русские ордена, и маршал захотел лично со мной познакомиться. Мы пили коньяк и потом чай. Мне было приятно. Даже слишком. Но думаю, сержант, пей с маршалом то, что наливают и улыбайся, всё равно дома никто не поверит.
Маршал задал мне вопрос:
– Есть ли у тебя просьбы, сержант?
– Я хотел бы вернуться домой в Америку. Война окончена. Победа. Задания моей страны все выполнены. Пора возвращаться на Родину, товарищ маршал! – сказал я.
По приказу маршала мне дали официальное письмо за подписью Жукова, которое я предъявлял при проверке документов по пути в Москву.
И вот я попал в вашу столицу. Москва. Посольство США.
И вот, после многочисленных проверок – родная Америка!
Оказалось, что дома меня сочли погибшим ещё десятого июня 1944 года. (В тот день нас забросили в тыл к немцам на самолёте) Постарался Военный департамент США.
После тщательной проверки мне вручили американскую военную награду и предложили мне продолжать служить в Армии США, где я сейчас работаю инструктором рукопашного боя.
Пиши пожалуйста мой адрес на английском языке, потому что кроме меня в Джорджии по-русски никто не читает!
Твой друг, раненый побратим Джозеф Байерли.
12 декабря 1945 года.
От кого: Белорусская ССР
Город Минск ул. Зыбицкая дом №**
Борового Василия
Кому: США, Штат Джорджия, Графство Стивенс
Токкоа. Мистеру Дж. Байерли
Здравствуй дорогой мой друг Джозеф!
После многочисленных проверок мне вручили твое письмо и разрешили с тобой переписываться.
Сейчас у нас с этим делом строго, но с учетом того, что ты герой нашей армии, по-вашему, человек, который любит совершать безрассудные поступки, нам разрешили
О чем я тебя и уведомляю этим своим письмом!
Я сейчас проживаю в Минске. Так получилось, что после тех Берлинских событий, в которых мы с тобой вместе принимали безрассудное участие, (я пишу такие глупости и мне становится смешно и я улыбаюсь), со своими ожогами я долго лечился в Минске и я влюбился в самую лучшую девушку на этой планете. Я был счастлив, я пел, как никогда в жизни, пел только ей и для неё!
И я хотел отдать жизнь ради неё … так и случилось!
Мой друг Джозеф! Я выручил её родного брата, но у меня теперь на две ноги меньше, чем у всех. И Надя, так её зовут, думает, что я погиб. И я счастлив от этой мысли, что она выйдет замуж не за безногого калеку. Я преподаю музыку детям в музыкальной школе номер один в городе Минске. Живу хорошо. У меня свой небольшой домик с садом, где растёт та самая малина!
Приезжай ко мне в гости, мой безрассудный друг (опять улыбаюсь).
Твой боевой товарищ Василий Боровой.
1 июля 1950 года.
П.С. Тех эсэсовцев расстреляли. Всех.
Как начиналась война…
О всех историях про войну, можно сказать так:
Красивые не верны, а верные не красивы…
О войне можно рассказывать по-разному.
Можно с помощью языка цифр, названий полков, дивизий, блистать знаниями о количестве войск, самолётов, патронов и партизан … А можно рассказать человеческим языком, который был придуман не для профессиональных военных и историков, которые не читают романы, в принципе. Я говорю о языке писем.
В первом случае рассказ будет понятен самому военному историку, который самоутверждаясь будет увлеченно грузить цифрами дат, точным количеством войск и их потерь, и такой язык будет понятен такому же историку, который всё это и без него понимает и знает. Но такой рассказ вгонит в скуку и грусть обычного человека, такого, как мы с вами.
Я постараюсь рассказать о начале войны не как историк, а как человек, которому в руки попали обычные дневники и письма, иногда обычных солдат, детей, подростков, военнопленных, санитаров, лётчиков, танкистов …, а иногда и необычных. Очень необычных. Насколько это всё будет интересно, решать вам.
Но, забегая наперед, скажу, что вам будет всё абсолютно понятно.
А это уже результат!
Итак.
Прежде, чем мы начнем самую сложную тему в современной истории – начало и процесс военных действий, в какие были вовлечены наши с вами двадцатилетние «дедушки» 22 июня 1941 года, я хочу показать вам карту, на которой надо обратить внимание только на количество кружочков.
Каждый кружочек – дивизия. [4]
Кому интересно, что такое дивизия, гляньте на ссылку.
4
Дивизия – в зависимости от рода войск – от пяти до восемнадцати тысяч человек. В среднем – 10 000 бойцов