Лев Бессердечный и хозяйка механического кота
Шрифт:
– Не придавай столько значения железяке, они созданы нам на потеху. Не стоит давать вещам брать власть над тобой.
– Ты прав, Артизан. Я рад, что ты зашёл, и вино обязательно приму, только вот составить компанию не смогу. Хочу побыть один.
– Я понимаю.
Профессор Акио покинул дом астронома, откупорив бутылку белого полусухого. Делая глотки вкусного вина, он грустил о потере друга, но надеялся, что Акико скоро найдётся. Сейчас его больше интересовало содержимое бутылки и пакета, в котором притаились ещё четыре литра вина.
Когда-то
В почтовом ящике у дома, профессор Акио заметил письмо. Открыл, нет – телеграмма, сверхмолния:
«
– Яху! – Артизан выкрикнул на всю улицу. Он любил Юки, но теперь был предоставлен сам себе и зелёному змею, вину, в котором мог бы плавать, медленно идя ко дну, ведомый своей лирой. – Да, напишу об этом стихотворение, но не сегодня, – он поцеловал бутылочку, – сегодня устрою себе настоящий выходной.
Ни горе друга, ни проблемы жены с выставкой сестры его не волновали. Артизан получал удовольствие от зашедшего так вовремя одиночества. Он вновь напился. До устричного писка.
Эпизод 2: Крадущиеся тени
«Я лежу, потому что мне плохо. И не сплю потому же», – зациклился профессор.
Сон был, но короткий. А может это и не сны вовсе? У Артизана была богатая фантазия, но то, что он видел, ужасало. Нет, это не было кошмаром, скорее наоборот. Такие яркие сны, бестолковые, будто Акио на другой планете, где полным-полно разных разумных существ, они старались устроить свою жизнь, организовать все, у них получалось. А вот у него до сих пор нет.
Профессор видел эпизодов сорок. Все безумны, не похожи друг на друга. Он уже знал что это – плоды больной фантазии, реального безумия. Это абстинентный синдром. Ведь Артизан – алкоголик. У него третья стадия. Это куда страшнее, чем может показаться сначала. Третья из трёх. Без лечения в стационаре он сгинет. А ему всего тридцать два… Постепенно потеряет рассудок, либо навредит близким, профессора осудят, и он окажется в сумасшедшем доме, только уже тюремном.
Вы не слышали истории про дома для душевных больных Эбонхэбэна? Акио вот слышал не раз. Его отцу выдалось там поработать, занимаясь малярными работами. Он видел всё мельком. Его рассказы не впечатляли. Знакомый какой-то однажды бывал там также по сторонним делам. Но его истории были юмористическими. Он шутил о том, что находящиеся в психиатрической лечебнице девушки заглядывались на него.
– Они все помешанные, – говорил он. – Настолько, что могут оторвать член, если достанешь из штанов.
Тоже мимо. Не наша история.
Артизан Акио перевернулся
В это время таинственное нечто уже кралось мелкой поступью в дом. Туда, где ничего неподозревающий профессор пытался спать. Судьба, притаившаяся в тени акаций и тополей, перебирала своими мерзкими злыми клешнями, чёрными как ночное небо, как безумный сон. Нечто находилось в пути. Вокруг него царили тьма и ужас, словно облако дыма, от костра, который сжигает саму твою жизнь, сгущается над мерзкой судьбой, с каждым её движением, приближающим неизвестные страдания.
И, слава Богине, что о таких вещах не подозревают. Не ждут их. Не имеют понятия, когда коварный рок схватит жертву за горло.
У порога, едва не открыв дверь, тьма развернулась. Она направилась за другими, кому не суждено проснуться. За Артизаном она придет позже, у него ещё есть несколько незавершенных дел.
Эпизод 3: Утренние тени
Утренние тени длинны и величественны, однако свет восходящего солнца делает их безобидными. С течением дня они проживут цикл угасания, превращаясь в незначительные, незаметные и труднонаходимые, к вечеру будут зреть, становиться более мрачными и угнетающими.
Настроение профессора Акио будет им вторить, развиваясь синхронно.
Поход в эбонхэбэнский университет, как всегда, сопровождался встречами с сотнями здоровающихся студентов, которым приходилось неохотно кивать в ответ больной головой, и что куда хуже натыкаться на разных по характеру коллег.
Факультеты и специализации каждого оставляли в менталитете свой отпечаток, становились виновниками профессиональных деформаций. Кто-то застенчиво улыбался, другие угрюмо бурчали под нос свои приветствия, а иные вообще в суматохе проносились мимо, не поздоровавшись.
«Лучшие» – называл их Акио, не нуждающийся в формальной вежливости.
Сам профессор преподавал на кафедре воздушного транспорта, его специализацией было дирижаблестроение, их история и развитие прогресса в этой отрасли паровых технологий.
В связи с участившимися перепалками между студентами технократами и так называемыми защитниками природы и окружающей среды с факультетов естественных наук, всё чаще Артизан задумывал устроить дебаты. Выявить, имеются ли среди будущих дирижаблестроителей те, кто сторонится абсолютного прогресса в угоду «зелёных».
Именно сегодня, так неудачно, с похмелья, после ночи с чутким сном ему предстояло выслушивать полемику противоборствующих лагерей. И может быть, не дай Богиня, в ней участвовать.
Помещение аудитории отапливалось паровыми котлами, было несколько душно:
– За окном зима, но проветривать необходимо, – войдя в лекционную, сказал Артизан вместо приветствия. – Нас сто двадцать человек, надеюсь, никто не хочет задохнуться?
– Воздух на улице загрязнён, – Блоссом Сакуро, сторонница «зелёных» была на месте.