Лев и Аттила. История одной битвы за Рим
Шрифт:
— Насколько я поняла, ты желаешь, чтобы я осталась в Константинополе навсегда?
— Я буду тосковать по тебе, сестра, но жена должна находиться там, где ее муж.
— Какой муж?! Я перестаю понимать тебя, брат.
— Видишь ли… Феодосий часто в переписке интересовался твоим семейным положением. Он обеспокоился тем, что достойная родственница до сих пор не познала счастья супружества и материнства. Добрый человек решил тебе помочь. Среди своих вельмож Феодосий отыскал того, который даст тебе все, чего ты была лишена в
— Но я должна видеть будущего супруга?! — августа по-прежнему не спешила радоваться внезапно свалившемуся на ее голову счастью.
— Будущий муж твой — весьма достойный человек. Наш двоюродный брат не предложит сестре иного, — попытался успокоить Гонорию император.
— Я и родному не верю, — сквозь зубы прошептала августа.
— Не расслышал тебя, сестра.
— Я спросила: есть ли у него имя?
— Это сенатор Флавий Геркулан — человек весьма благородного происхождения. Признаюсь, я его не видел, но… это и неважно. Такова уж судьба тех, на плечах которых покоится государство, — тяжело вздохнул Валентиниан. — Мы не вольны в выборе мужа или жены, все решает государственный интерес. Как ты знаешь, я женился далеко не по любви…
— По любви за тебя, бездарность, пошла бы только твоя лошадь, — прошептала Гонория.
— Опять не расслышал тебя, сестра. Говори громче.
— Я выражаю тебе благодарность за участие в моей судьбе.
— Не стоит благодарности. Забота о сестре — мой долг, причем самый приятный.
— Когда мне позволено отправиться в Константинополь?
— Да хоть завтра, — добродушно разрешил Валентиниан.
— Я не успею собрать свои вещи, — возмутилась Гонория. — Дай хотя бы несколько недель, чтобы привести себя в должный вид и достойно выглядеть пред императором Востока и своим женихом.
— Хорошо, завтра ты можешь отдыхать и готовиться к отъезду, — согласился император с небольшой отсрочкой. — Но послезавтра утром два десятка преторианцев будут ждать тебя у дворца. Им приказано охранять августу в пути — от Равенны до места обитания императора Востока. Они смогут считать свой долг исполненным, только когда увидят тебя в братских объятиях Феодосия. — И в конце недолгой речи он произнес комплимент, возможности услышать коего от самых близких мужчин Гонория была лишена: — Вид твой всегда прекрасен. Вне всяких сомнений, будущий муж будет в восторге.
Через два дня после отъезда Гонории в императорском дворце появился ее слуга — евнух Гиацинт. Бедняга бродил подле опустевшей комнаты госпожи и пытался выяснить ее нынешнее местопребывание. Ничего разузнать преданный слуга не успел, так как о его розысках стало известно императору. Вскоре Гиацинт предстал пред изумленными глазами Валентиниана.
— Жалкий червь, почему ты не там, где твоя госпожа? — подозрительно спросил император.
— Я исполнял повеление августы. — Евнух съежился и, казалось, стал вдвое меньше в размерах.
Несчастный чувствовал приближение
— Повтори в точности все приказания Гонории, — потребовал Валентиниан.
— Августа велела хранить в тайне, — промямлил Гиацинт.
— В тайне?! От меня?! — задыхался от возмущения император. — Позвать немедля Гота.
Могучий варвар, единственной работой которого было развязывание непослушных языков, вошел и послушно склонил голову в ожидании распоряжений.
— Можешь переломать все кости этому изменнику. — Валентиниан кивнул в сторону Гиацинта. — Бей его нещадно, чтобы он чувствовал жестокую боль. Бей до тех пор, пока он не расскажет то, что должен.
Первый же удар в живот сложил Гиацинта в подобие рыболовного крючка.
— Скажу… скажу… — хотел крикнуть евнух, но получилось только прошептать.
Впрочем, Гот услышал его и с жуткой ухмылкой доложил господину:
— Он готов к беседе.
— Так ли это? — захотел уточнить Валентиниан.
— Да… да… — дыхание начало возвращаться к Гиацинту, и голос стал звучать громче.
— Ну и что же ты замолчал? Рассказывай.
— Августа послала меня в Паннонию к Аттиле. Я должен был передать властителю гуннов перстень и письмо Гонории.
— Что было в письме?!
— Я не знаю. Гонория вручила мне его запечатанным, в таком же виде я передал его Аттиле. — Чтобы понравиться императору, Гиацинт решил сообщить некоторые подробности. — У Аттилы был весьма довольный вид, когда ему перевели письмо. А еще он часто и с восторгом смотрел на перстень — на его камне имелся портрет Гонории.
Император становился мрачнее и мрачнее с каждым услышанным словом.
— Что-нибудь передавал Аттила для Гонории!
— Только на словах: "Я согласен!"
— С чем согласен? Для чего согласен?
— Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было прочесть письмо Гонории. Я, ничтожный слуга, не осмелился это сделать.
— Больше тебе нечего добавить?
Гиацинт некоторое время размышлял — так ему хотелось угодить императору, и наконец с сожалением произнес: — Нет.
— Гот! — обратился Валентиниан к палачу. — Отруби голову этому глупцу. Только одним ударом — чтобы не мучился…
— За что?! — зарыдал несчастный. — Я же все рассказал!
— Письмо августы Гонории надо было передать мне. — Император назвал вину преступника.
Валентиниан был чрезвычайно зол на сестру за тайную переписку с главным врагом империи, но он не мог и предположить весь масштаб деяний Гонории. Император и военачальник не успели порадоваться, что столь ловко избавились от властолюбивой августы, как с изумлением и досадой обнаружили, что все их усилия оказались напрасными. Напоследок Гонория успела все же совершить поступок, за который пришлось расплачиваться кровью и болью едва ли не всем народам Европы.