Лев и Аттила. История одной битвы за Рим
Шрифт:
Оберегаемый любящими родителями мальчик еще не успел познать жестокость времени, в которое довелось ему родиться. Пока маленький Лев только знакомился с удивительным миром, каждый день радуясь новому открытию.
Однажды в росшем около дома ивняке он нашел воробьиное гнездо с маленькими яичками. Ему ужасно хотелось взять их и принести домой. Однако мальчик сомневался: хорошо ли он сделает. И тогда Лев побежал за советом к отцу, он всегда так поступал, если колебался в своих намерениях. Мать считала Льва маленьким ребенком и часто отмахивалась от него, когда сын приходил, как ей казалось, со своими
Отец же разговаривал с ним, как с равным. Пытливый ум наследника приводил Квинтиана в восторг, и он даже оставлял свои дела ради разговора с сыном.
— Не нужно брать их в руки, Лев, — скорее посоветовал, чем запретил отец. — Скоро из яичек вылупятся птенцы. Сначала они будут неприглядными, потом превратятся в пушистые комочки — красивые, как все маленькое, как ты — мой сынок.
— Что будет с птенцами потом? — не уставал задавать вопросы любознательный мальчик.
— Они вырастут, обретут сильные крылья и улетят, чтобы свить собственное гнездо, положить в него яички и вывести своих птенцов. Так будет продолжаться много-много раз, и на земле нашей не прекратится жизнь.
Теперь Лев ежедневно бегал к найденному гнезду и смотрел: не изменилось ли что в нем. Наконец, настал тот день, когда он с великой радостью сообщил отцу, что в гнезде появились птенцы. Издали мальчик наблюдал, как воробей носил в клюве корм, а малыши встречали своего родителя с раскрытыми ртами. Воробьи также привыкли к мальчику и, чувствуя, что он не причинит зла, подпускали к себе на пару шагов.
В один из летних дней, привычно направляясь к гнезду, Лев услышал тревожный птичий писк. Огромный коршун летел прямо на гнездо, надеясь полакомиться малышами. Старый воробей бесстрашно бросился на коршуна, когда тот был рядом с птенцами. Защитник выводка ударился всем телом в хищника и камнем упал на землю. Воробей не смог причинить вреда коршуну, но сбил его с пути. Птенцы получили отсрочку, пока коршун сделает новый заход. Защитить их было некому, потому что воробей после столкновения с коршуном не мог взлететь. Он только ходил по земле и лихорадочно тряс ушибленной головой.
Мальчик схватил валявшуюся палку и подбежал к гнезду. Он принялся размахивать своим оружием и кричать:
— Улетай прочь, разбойник! Прочь!
Коршун не спешил отказываться от добычи, и мальчик не слишком его испугал. Он кружился над его головой, намереваясь вступить в противоборство с новым защитником птенцов. Страх овладел Львом, но он не отступил ни на шаг и своим тоненьким голоском пытался отпугнуть голодного хищника.
Тревожные крики сына услышал отец и поспешил к нему на помощь. Завидев бегущего римлянина, коршун отлетел к большому дереву и уселся на его верхушке.
— Отец, когда мы уйдем, эта птица снова нападет на птенцов? — с тревогой спросил малыш.
— Похоже, что так, — согласился отец. — Коршун ждет этого, а не улетает искать новую добычу.
— Что же делать? — По щекам Льва покатились слезы.
— Не плачь. Так уж заведено на земле, что одни твари питаются другими — для римлянина это не должно быть причиной слез, — утешал Льва отец.
— Но ведь коршун съест моих птенцов, — продолжал всхлипывать малыш.
Отцу стало жаль сына:
— Я схожу за луком, а ты пока охраняй птенцов. Если коршун попробует напасть
— Нет! — бодро ответил малыш и крепко сжал в руке свою палочку.
Римлянин вернулся с оружием и посмотрел на верхушку дерева. Коршун сидел на том же месте. Мужчина оттянул тетиву и начал прицеливаться.
— Стой! — попросил малыш. — Не убивай его.
— Ты же хотел спасти птенцов? — удивился отец.
— Да. Но если мы убьем коршуна, то станем такими, как он. Нельзя убивать.
— Как же мы спасем маленьких воробьев? — спросил еще более удивленный отец.
— Надо сказать коршуну, пусть он, как воробьи, ест зернышки, а не других птиц.
— Боюсь, он нас не поймет.
В это время коршун поднялся и улетел — он был немного знаком с действием лука и не стал дожидаться, когда это знакомство станет слишком близким.
На следующий день Лев, едва проснувшись, побежал к гнезду. Все птенцы были на месте. Он навещал спасенных питомцев до тех пор, пока те не выросли и не улетели.
— Я не знаю, кто из него получится, но точно не великий воин, — пожаловался жене римлянин; впрочем, сожаления в его голосе не слышалось.
Путь домой всегда короче, а когда рядом друг и приятный собеседник — короче вдвойне. Предаваясь воспоминаниям и ведя бесконечную беседу, Лев и Проспер не заметили, как приблизились к Альпам.
С тех пор как величественные горы возникли на горизонте, Лев часто оглядывался по сторонам и временами замедлял шаг. Он словно надеялся кого-то увидеть в этих местах. Проспер сильно устал, чтобы задавать вопросы, едва ли он вообще заметил новшества в поведении друга. Вот путешественники приблизились к лужайке, на которой епископ когда-то отдыхал после многотрудного горного спуска.
— Сделаем привал, — предложил Лев и присел на том же месте, что и месяц назад — когда двигался в совершенно противоположном направлении.
Проспер более привык трудиться среди манускриптов в тиши атрия, чем совершать длительные походы, а потому был рад любому поводу для остановки. Он устало опустился на землю почти одновременно со Львом и мечтательно произнес:
— Перед восхождением надо хорошо отдохнуть. Было бы неплохо пополнить запасы воды и хлеба.
— Чего еще желают добрые люди, кроме хлеба и воды? — услышал за спиной знакомый голос Лев. Как ни удивительно, епископ знал, что непременно встретит отверженного легионера на обратном пути… Он не мог с ним не увидеться, хотя шансов имелось не больше, чем встретить здесь императора Валентиниана.
— Рад тебя видеть, Юлий! — воскликнул скупой на эмоции, как и все пожилые люди, епископ. — Надеюсь, за время моего отсутствия ты никого не убил?
— Клянусь, священник, никто не пострадал от моей руки. И половина твоей лепешки, съеденная мной без спроса и аппетита, стала последним преступлением несостоявшегося разбойника. Ты можешь со спокойной совестью пользоваться припасами, которыми я хочу поделиться.
— Не клянись — говорит наш Господь, — назидательно промолвил Лев, — тем более в этом нет надобности: я не услышал и намека на ложь в твоей речи. Но каким образом отверженный людьми добывает пропитание честным способом — да еще в таком количестве, что делится с другими?!