Левая политика. Текущий момент
Шрифт:
Программа нашей средней школы была задумана так, чтобы человек получил достаточное общее образование и профессионализировался в вузе. В 10 и 11 классах уже сейчас существуют специализированные программы, получающие всё большее распространение. Возникает вопрос: если человек уже подготовлен к специализации, зачем его опять четыре года учить по общей программе с элементами специализации? Потому что в школе сейчас учат плохо?
Распространение бакалавриата рано или поздно приведёт к упрощению школьного обучения — во имя здоровья детей, разумеется, что ещё существеннее уменьшит доступность по-настоящему хорошего образования. При упрощённой школьной программе знаний, необходимых для хорошего вуза, уже не получишь, дополнительные же занятия подорожают. К тому же их нужно будет больше. В реальности же двухступенчатая система снизит общий уровень
Ряд мер, предусмотренных Болонским процессом, вообще не учитывает сложившуюся систему распределения преподавательской нагрузки, организации работы вузов, сложившейся практики контактов преподавателей и студентов. Речь идёт о так называемых кредитах (учебных зачётных единицах), модульной системе обучения, когда студент сам формирует свою нагрузку и выбирает «тьюторов», то есть наставников, которые будут помогать в этом. А как быть с дискуссионностью многих проблем, с сосуществованием разных, порой противоречивых научных школ и концепций? Может быть, стоит вообще отменить науку как явление, плохо поддающееся унификации? Трудновато, на мой взгляд, будет студентам также самостоятельно составлять программу обучения. Нужно очень хорошо знать содержание профессии, суть квалификационных и профессиональных требований, хорошо разбираться в предлагаемых для изучения предметах, чтобы составить такую программу. Не знаю, как с этим справятся учащиеся, но чиновники не очень-то с этой задачей справляются, как я могу судить по учебным планам для некоторых недавно открытых специальностей.
Одно из самых болезненных для меня «болонских» требований — обязательное интернет-тестирование для всех учебных курсов федерального компонента. Тесты предлагаются централизованно, по результатам тестирования оценивается работа преподавателей, такое тестирование становится условием обязательной аттестации вуза, которая проводится раз в пять лет. Для каждого предмета предлагается несколько обязательных «дидактических единиц», разделов дисциплины, которые должны присутствовать в учебной программе. В случае, если хотя бы по одной «дидактической единице» тестирование окажется неудовлетворительным, кафедра, за которой числится предмет, не будет аттестована.
Реформаторские начинания с почти мистической последовательностью выдавливают из системы образования глубину, энциклопедичность, дискуссионность. Преподаватель будет поставлен в гораздо более жёсткие рамки, чем те, которые ставил государственный стандарт. Стандарт предполагал, что студент должен получить определённый набор знаний. Можно было выбирать форму подачи материала и, естественно, конкретное содержание разделов. Теперь же, при введении обязательного интернет-тестирования и для моих дисциплин, особого выбора не будет. Я должна буду не просто представить все свои материалы по курсу, но привести их в соответствие с требованиями этого самого тестирования. Но что самое неприятное — у меня не будет возможности выбрать программу, тесты, составить свои задания. А ведь в общественных науках каждая тема дискуссионна, причём подходы к проблеме могут быть не просто разными, они могут противоречить друг другу. Те тесты, что я видела, составлены крайне небрежно. Как правило, один вариант ответа является обобщением для других трёх, так что выбор далеко не очевиден. Лучше всего ответить на них может человек, лишённый воображения и не склонный к критическому мышлению. Преподаватель же встанет перед выбором: подводить кафедру и самого себя плохими результатами тестирования или вдалбливать в студента ответы, которые сам считает, мягко говоря, неочевидными.
Возможно, всё это «потихоньку рассосётся», бюрократия утопит себя в собственной рутине. Но качество образования в любом случае не улучшится, а зависимость преподавателя от чиновников повыситься может изрядно. Очень важно, кстати, и то, что мер по стимулированию собственно преподавательской деятельности в новой системе, как и в прежней, не предусмотрено. Чтобы добыть надбавку к заработной плате, преподаватель
Текущая деятельность преподавателя может быть любой по качеству при условии соблюдения весьма формальных правил. Диссертация защищается по определённой, порой очень узкой теме, а ведь доценту или даже профессору нужно читать общие и разнообразные курсы. А преподавательская одарённость и эффективность зачастую не соответствует научной одарённости. Это ведь разные виды деятельности! Педагогическое и научное творчество различаются по содержанию и форме, каждое из них требует от человека специфических личностных качеств, умений и усилий.
Качество диссертаций, как кандидатских, так и докторских, прямо связано с общим уровнем развития научных исследований в той или иной области и, конечно, с объёмом финансирования, а далеко не только с талантом учёного. Практические занятия по общим дисциплинам (не спецкурсам), часто поручают ассистентам, которым вообще никаких надбавок не дают. Таким образом, система оплаты (особенно с учётом её трогательной близости к прожиточному минимуму) не просто не может обеспечить эффективной подготовки специалиста, но и не гарантирует справедливой оплаты труда.
Пока не сделано ни одного шага, чтобы решить ключевую проблему современного российского высшего образования — привлечения молодых талантливых кадров. Без решения этой проблемы, причём быстрого и радикального, образование захиреет, и никакие реформы этому не воспрепятствуют. Ассистент, подавленный маленькой зарплатой и огромной нагрузкой, лишённый возможности посещать научные конференции, покупать необходимую литературу, проходить серьёзную переподготовку и т. д., в конечном итоге с энтузиазмом воспримет все новшества. Он воспримет как облегчение и тестовую систему, и дробление единого гуманитарного знания на части и частицы, и введение кредитов, дидактических единиц и всё остальное. Не имея возможности развиваться как учёный и учитель, но обязанный доказывать это развитие документально, наш молодой преподаватель с удовольствием примет всё то, что освобождает от утомительной обязанности думать, но позволяет доверить «организацию учебного процесса» кому-нибудь другому. Появляется зависимый (в силу нужды) и односторонне образованный преподаватель. На выходе — односторонне образованный, а потому зависимый от работодателя специалист, он же по совместительству политически инертный гражданин.
Система образования никогда не готовит только специалиста, она всегда готовит человека. Профессиональные знания и навыки неотделимы от личности, они не развиваются отдельно от личностных качеств. Образование — сложный процесс взаимодействия студентов и преподавателей, в нём переплетаются рутина и творчество, необходимое принуждение и свобода. Единственный способ управлять образованием — уподобить его чёрному ящику и контролировать только вход и выход. «Вход» контролируется только по принципу «благоприятного отбора», когда система образования по своему статусному и финансовому положению может претендовать на конкуренцию со стороны ищущих работу. Функции морального отбора может выполнить само содержание педагогического труда, ибо он требует от человека и развивает в нём особые качества, которые не особенно сочетаются с жаждой наживы и беспринципностью. Выход контролируется только в том случае, если рынок труда чувствителен именно к содержанию и качеству образования, а не к сертификатам и формальным доказательствам квалификации. Однако это означает, что необходимо кардинальным образом изменить место и роль системы образования в обществе.
Как-то Авраам Линкольн ответил журналисту на дерзкое замечание, что-де у Линкольна слишком длинные ноги: «У меня ноги не длинны и не коротки, они ровно таковы, чтобы доставать ими до пола». Система образования, по-видимому, тоже не может быть много лучше, чем общество, в котором она развивается. Рано или поздно им — системе образования и обществу — придётся «прийти в соответствие». Если образование в России унифицируется в соответствии с планом реформаторов, я бы советовала преподавателям остерегаться рассказывать студентам эту историю про Линкольна, чтобы не услышать вопрос: «А кто такой Линкольн?». Но вряд ли, вдалбливая в головы студентов «дидактические единицы», лекторы найдут время рассказывать исторические анекдоты. Ну и правильно, тут уж не до шуток — унификация-с!