Левая рука Белого Тумана
Шрифт:
— То же самое ты говорил и про прошлое.
— Ну… на тот момент оно действительно было худшим. Сейчас-то, на контрасте…
— Ага-ага. На контрасте и соль сладкая, и воздух фиалками пахнет.
В апартаментах некоторых верхов, помимо стандартных четырехступенчатых систем очистки, также имелись специальные насыщающие запахом решетки, так что, технически, воздух в их пентхаусах пахнет фиалками даже не на контрасте.
Диалог затух, как и общие переживания по поводу случившегося десятью минутами ранее. Ситуация оказалась слишком банальной, чтобы о ней долго рассуждать. Пришло время прощаться, так как
— Слышал, что ищешь пропавшую сестру. Есть успехи?
День назад до него дошли слухи о том, что с Ленни приключилась некоторая беда. Тогда же побесив информатора, он выяснил какая именно.
— Кто тебе сказал? — судя по переместившимся органеллам в гелеобразной голове Ленни, он явно недоволен. Причем не показательно, а действительно не в радости, о чем свидетельствовал громко приземлившийся на столешницу стакан.
— Вернон, — сдал без вопросов. Ведь он честный человек, верно?
— Сын своей матери, я же просил не рассказывать! Надо будет зайти к нему вечером…
Вторая половина фразы оказалась сказана шепотом, почти что неслышимо. Однако развитый слух Освальда подсказал, что сегодня Вернону влетит.
А что, так и надо этому балаболу!
— Он не виноват, даже не говорил напрямую, так что не злись на него, — ложь во благо. Он ведь всё еще честный? Или уже провафлил поезд?
Бармену, остановившемуся в натирании дырок, оставалось лишь вздохнуть. Он старался как можно держать приключившееся в секрете, однако-таки где-то проболтался, сам не зная где. Он без понятия, почему хотел сохранить такую беду в секрете, но надо было.
— Держи. Ты её найдешь, главное лишь достаточно сильно пожелать и представить нужного человека, — так, чтобы никто из отводящих взгляд парней в зале не услышал, Освальд обратился к ходящему волнами бармену.
Тонкая игральная карта оказалась подвинута пальцами Освальда по стойке. На молочно-белой подложке черным был нарисован мужчина, в умиротворении ведущий карету, заправленную двумя лошадьми. Сама карета казалась пустой, а висящий на боку фонарь почти не освещал экспозицию. Высоко в небе над управляющим мужчиной висела яркая белая луна, освещавшая многочисленные влажные черепичные крыши на заднем плане. Рисунок был выполнен строго глубоким черным и чистым белым. При этом он казался странно притягательным, а сам кучер с лошадьми ощущались живыми. Откуда не взгляни, но рисунок всегда оказывался повернут к наблюдателю нужной стороной. В двух из четырех углов же красовались вычурные буквы «Q», обернутые извитыми лозами, ниспускающимися по краям и обрамляющими рисунок, будто рамка картину.
Бросив мимолетный взгляд своих фоточувствительных органелл, Ленни сильно удивился, при этом оказавшись немного растерянным. Что он сделал, чтобы заслужить такую щедрость?
— Ты уверен? — единственное, что он мог сказать в этот момент, так как от волнения ему перехватило дыхание. Образно, естественно, ведь дышал он пассивно всей своей поверхностью.
— Конечно. Давно тебя знаю, ты надежный добрый малый, так что пользуйся на здоровье. Только займись этим делом побыстрее, скоро мне самому понадобится Возница.
В абсолютном молчании Ленни медленно потянулся к одновременно странной,
— Спасибо.
Единственное, что получилось выдавить, так это одно сухое слово, однако наполненное глубочайшей благодарностью. Он был одним из немногих, кто осознавал истинную ценность этой странной картонки.
— Да пожалуйста! Друзьям нужно помогать, ты же знаешь. Иначе какой ты тогда друг? Точнее, какой тогда Я друг?
— Верно…
— Что же, на этом мои дела здесь всё! Буду прощаться, джентльмены. Благодарю за приятную компанию! — сняв цилиндр и слегка поклонившись залу, а затем и Ленни, Фокусник слез со стула, который так и не забрал.
— Нет, не снова! — осознав, что сейчас произойдет, Ленни не успел ничего поделать, только выкрикнуть просьбу.
Легко и явно ехидно улыбаясь Освальд щелкнул пальцами правой руки, из-под которых высвободилась тонкая струйка белого с нитями голубого дыма. Во мгновение напротив его виска сформировался призрачный на вид пистолет, контуры коего были выполнены из белой дымки, но при этом внутри он оставался прозрачен. Не прошло и полсекунды, как призрачное орудие убийства выстрелило, разбрызгав кровавое содержимое головы по стенам, потолку и завсегдатаям бара. Тело вяза обмякло и завалилось на бок с глухим стуком, ознаменовавшим его уход.
— Черт! Ну просил же не распугивать клиентов!
Бокал серебряного гонщика так и остался медленно вращаться в вихре, завораживая ошеломленных посетителей своим необычайным танцем.
Глава 4. Город 1985
Абсолютная тьма. Нет даже самого маленького источника света. Если в такой тьме посмотреть на руки, то ничего не увидишь, лишь иллюзии того, что руки есть и ты ими шевелишь.
Однако, несмотря на эту тьму, Освальд подорвался с дивана и последовал направо, ловко обходя нечто, расставленное на полу. Он так часто ходил этим маршрутом, что оказался способен в такой абсолютной тьме ни разу не удариться мизинчиком о плотно расставленную мебель.
Наконец, дойдя до цели, он протянул руку в специальный паз и насытил машину белым веществом, покинувшим его тело. На ощупь найдя большую кнопку, он включил генератор, перерабатывающий чистый эфир в электричество. Сразу же замигала миниатюрная люстра у потолка, залившая своим теплым светом небольшую комнатку с абсолютно белыми стенами и потолком. В самом центре её располагался широкий диван телесного цвета из натуральной кожи, на котором он и проснулся. Прямо перед диваном стоял низкий деревянный столик, на котором лежали тарелка с крошками, пустая банка из-под газировки и синий геймпад. Рядом с ними расположилось еще несколько газировок, пачка сырных чипсов, пара молочных шоколадок, закрытая колода эротических игральных карт, пара значков с лыбящейся демонической рожицей и мягкие рогатые тапочки фиолетового цвета.