Левиафан
Шрифт:
— Отпущен или брошен в море? — уточнил Найлз.
Утерев часть крови со щеки, Александрия обернулась к Комптону с таким видом, будто хотела что-то сказать, но лишь нахмурилась, а потом удалилась в сопровождении доктора.
Сержант Тайлер поглядел на собравшуюся группу, и в его холодных серых глазах мелькнул безмолвный приказ. Шестеро охранников повели группу прочь.
— Этот человек не только хочет нам вреда. Всякий, кто не слеп, увидит, что у него в голове целая программа, — заметила Алиса.
Но прежде чем они успели покинуть приемный покой, вернувшийся доктор Тревор окликнул их
— Ваш друг прекрасно поправляется. Я извлек пулю, и он с комфортом отдыхает. Очень легкое ранение, ни мышцы, ни кость не задеты.
— Спасибо, доктор… — Найлз слышал, но прежде чем успел сказать хоть что-нибудь, охранник тычком погнал его в люк.
Фарбо поглядел на Сару, и тонкая улыбка скользнула по его губам. Сглотнув, он поморщился от боли. Час назад Тайлер вошел в смотровой салон, взял Сару за руку и, не объяснившись ни словом, привел ее в лазарет, где объявил, что у нее час на разъяснение Фарбо, в какую передрягу он попал. И предупредил, что, если француз будет доставлять ему новые неприятности, наказание понесет Сара. И с холодным взглядом и угрожающей улыбкой Тайлер оставил ее в лазарете наедине с Фарбо.
— Вы странный и непостижимый человек, полковник.
— Тайна, укутанная в головоломку, — шепнул он и улыбнулся. — В которой недостает множества фрагментов, а?
— Ага… но послушайте, если вы хотите совершить самоубийство, есть множество менее болезненных способов, так что бросьте вы это дело.
— Такие грубые… слова человеку, которой только учится быть… героем, — запинаясь, проговорил Фарбо со смежающимися веками.
— Лучше, чем быстрый пинок в задницу… — начала было Сара, но увидела, что Фарбо спит.
— Он очень устал, — сообщил Тревор, проверяя показания на мониторе у постели. — При осмотре я обнаружил у него острое переутомление. Сомневаюсь, что он спал больше двух-трех часов в сутки последние месяц или два.
— В последнее время ему тяжеловато пришлось, — промолвила Сара, глядя на смягчившиеся черты француза.
— Что ж, теперь он нуждается в отдыхе, мисс?..
— Просто Сара, этого вполне достаточно, — ответила она, похлопывая Фарбо по руке.
— Сара… Сара… — под нос повторил доктор. — Это имя в этом лазарете бормотали не раз и не два.
Сара подняла на него вопросительный взгляд.
— Правду говоря, последний человек, занимавший как раз эту самую койку, тоже был полковником — вот только американским.
Сара не ответила, продолжая слушать из вежливости.
— Этот звал Сару снова и снова. Да вдобавок забавное такое уменьшительное прозвище… как там было? Ах да… «Малышка». Он звал Малышку во сне. Это…
Сара побелела. Слова доктора оглушили ее, как удар в солнечное сплетение. Голос застрял где-то в горле и никак не шел с губ.
— Средиземноморье? — прозвучало чуть слышным шепотом.
— Прошу прощения, девушка?
— «Левиафан» был недавно в Средиземном море? — спросила она ломающимся голосом.
— Ну… да, капитан исследовала недавние непорядки там, в море, и мы пытались спасти… ну, явление по природе своей было сейсмическое, полагаю. Вот там-то мы и вытащили моего предыдущего пациента, американского полковника.
Сара подскочила
— А… а… он здесь… жив?
— Очень даже жив… по крайней мере, был, когда его отпустили. Больше ничего я сказать… — Доктор вдруг сообразил, с кем говорит. — Ох ты… так вы та самая Сара?.. Сара полковника Коллинза?
Макинтайр не слышала вопроса. Она покачнулась и чуть не упала.
— Ну-ка, ну-ка, как мы себя чувствуем? — спросил доктор, помогая Саре восстановить равновесие.
— Где он? — спросила она, пока доктор вел ее к креслу в углу.
— Ну, капитан его отпустила. Полагаю, он там, где ваши люди.
Сара закрыла глаза, не зная, как быть, что делать, озиралась, словно угодила в комнату без окон и дверей. Хотела было встать, но тут же тяжело опустилась обратно в кресло. Ей хотелось смеяться, плакать и скакать. Ей хотелось всего этого одновременно, пока она не увидела, что Фарбо смотрит на нее. Он проснулся, и взгляды их встретились, и Сара увидела произошедшую в нем перемену. Француз возродился, снова обретя смысл жизни, — точь-в-точь как жизнь вернулась и к самой Саре.
— Я рад за тебя, Сара Макинтайр. Очень рад.
Губы Анри улыбались, но глаза — нет.
Комплекс группы «Событие», база ВВС
Неллис, Невада
Выведя изображение острова Сабу в реальном времени на главный экран в кабинете директора, Пит, Джек, Эверетт и доктор Роббинс сидели и слушали по телефону информационную сводку о текущем состоянии острова, зачитываемую одним из компьютерных техников Пита.
— На атолле наблюдается несколько сооружений, но при ближайшем рассмотрении они производят впечатление брошенных еще с конца Второй мировой войны. Никакой местной фауны, пресной воды тоже нет. По сути, это коралловая скала в самом конце цепочки островов.
— Спасибо.
Поблагодарив, Пит дал отбой связи с компьютерным центром и перевел взгляд с карты на Коллинза, ждавшего, пока Пит подаст ему реплику. И. о. директора кивнул, затем встал и подошел к большому монитору, делая вид, что разглядывает карту.
— Вы считаете, что гипотеза Чарли Элленшоу насчет того, что изначально жилище Эрталля располагалось здесь, правдоподобна? — не оборачиваясь, произнес Пит. — Ставка немалая, полковник. Быть может, мы отправляем единственный актив, которым располагаем в этом регионе, не туда. Тогда он лишится единственного преимущества, которым располагает, — эта субмарина может быть где угодно, кроме Сабу.
— Поскольку президент уведомил нас о рапорте, полученном с «Миссури», и если Сабу дружественная территория для этих людей, и предположение, что они отправятся туда на ремонт, хоть и несколько притянуто за уши, но это единственный наш шанс.
Оттолкнув кресло, Эверетт встал, зашагав вокруг стола к месту, где сидел Джин Роббинс. Мгновение постоял, потом положил обе ладони компьютерщику на плечи.
— А как по-вашему, доктор?
Роббинс дергался, поводя плечами, пока Эверетт не убрал руки, и, полуобернувшись, оглянулся на капитана: