Левиафан
Шрифт:
– Вроде да.
Ли-фанна встала, сделала несколько неуверенных шагов. Алька вопросительно посмотрела на нее.
– Все в порядке, - ответила ей Ли-фанна.
– Можем идти. Ты знаешь, куда?
– Да, конечно. Эван мне объяснил. Но это довольно далеко...
– И что?
– Ли-фанна сделала вид, что не поняла намека.
– Слушай, хватит обращаться со мной, как с больной!
Алька в ответ весело хмыкнула и пожала плечами. Решила, видимо, что раз Ли-фанна снова говорит в своем привычном тоне, то все действительно в порядке.
Девушки вышли из комнаты, и пошли... куда-то. Дорогу показывала Альнора, и
Они шли молча. Ли-фанне говорить не хотелось - да и о чем? Она оглядывала картину вчерашней бойни, и где-то в глубине подсознания появлялась мысль, что если бы они с Алькой не были сверхмагами, ничего такого бы не случилось.
Но идти вдвоем и грустить им пришлось недолго. Стоило только им выйти из Восточного крыла, как их встретил учитель Сойрен.
– А вот и вы!
– произнес он, увидев девушек.
– Я думал, вы будете чуть позже. Ну, как вы? Оправились после вчерашней битвы?
– Почти, - ответила Алька. Ли-фанна промолчала.
Учитель Сойрен внимательно поглядел на обеих девушек. В его взгляде можно было увидеть сочувствие и тревогу. Но вслух он сказал лишь:
– Идемте. Мне нужно многое вам рассказать.
Позднее Ли-фанна частенько поражалась людям, которые могут ориентироваться в Эймаре, даже не задумываясь. А учитель Сойрен был как раз из таких людей. Он вел их порой такими коридорами, о существовании которых сами девушки ни за что бы не догадались: так хорошо спрятаны были входы в эти коридоры. А наставник Дарминорской академии шел так, словно в древнем замке от него нет никаких тайн.
– Почти пришли, - сказал учитель Сойрен минут через десять хода.
– Давайте задержимся здесь ненадолго. Кое-что из того, что мне нужно вам рассказать, лучше говорить именно здесь.
Они находились в длинной галерее, по стенам которой висели самые разные картины: портреты, пейзажи - виды Эфарленда. Почти все пейзажи Ли-фанна узнала сразу: таких картин полно было и в школе, и в некоторых учебниках. А вот лица, изображенные на портретах, по большей части были ей незнакомы. На этих портретах были запечатлены совершенно разные люди: мужчины и женщины, старики и совсем молодые люди. Но была у них одна общая черта: лица у всех были очень серьезными, с каким-то даже мрачным выражением. Оптимизма все это абсолютно не прибавляло.
– В этой галерее, - начал рассказывать учитель Сойрен, повернувшись лицом к девушкам, - хранятся портреты самых великих сверхмагов Листа. Все эти люди героически противостояли Легиону на протяжении многих эр... быть может, когда-нибудь и ваши портреты окажутся здесь... это великая честь для каждого из нас, наделенных сверхмагией.
Алька уже вовсю разглядывала портреты и читала подписи под ними.
– Приайн Донирская... вы ведь про нее рассказывали, учитель?
– Верно. Хорошо, что ты помнишь. Да, это она, та женщина, кто еще в эру Феникса...
Ли-фанна не слушала этот разговор - не потому, что было неинтересно, как
На нем была изображена молодая женщина - лет двадцати - двадцати пяти. Она была очень красива, но красива как-то по-своему. Ее внешность практически ничем не походила на внешность обычных женщин Эфарленда: смуглая кожа, лицо с правильными чертами, высокие скулы, длинные угольно-черные волосы. Ее легко можно было бы принять за жительницу какой-нибудь южной страны, если бы не глаза. Светло-серые, почти прозрачные, с ярко выделяющимися зрачками, которые были словно затуманены легкой серебристой дымкой. В глубине ее глаз чувствовалась глубокая печаль, хотя лицо было преисполнено решимости. Она была похожа на воительницу из какой-то старой легенды, которую Ли-фанна уже наполовину забыла. В памяти осталась только главная героиня, которая действительно была очень похожа на женщину с этого портрета. Ли-фанна даже рисовала ее когда-то, стоящую на вершине утеса со вскинутым мечом в руке и оглядывающую поле грядущего сражения. Помнится, она тогда еще очень долго провозилась, рисуя ей руки. Но в этом портрете из галереи замка Эймар было что-то очень знакомое, что-то, не относящееся к тому старому, детскому рисунку и к той легенде. Но Ли-фанна так и не смогла понять, что именно было ей так знакомо. А подписи под портретом не было.
– Учитель Сойрен, - решилась спросить Ли-фанна, воспользовавшись паузой в разговоре наставника с Альнорой.
– Можно вопрос? Кто на этом портрете?
Наставник подошел, внимательно взглянул на портрет, после перевел взгляд на девушку.
– Это, Ли-фанна, изображение одной из самых сильных чародеек нашего мира. Это Верховная ведьма, известная также, как Верховная Чародейка Эфарленда. Ее имя Оррайна. В своей юности она совершила много такого, что не удавалось никому ни до, ни после нее. Сейчас же она куда-то исчезла, так что никто не знает, где она.
Больше учитель Сойрен ничего не прояснил, так что Ли-фанна так и не смогла понять, откуда она знает эту женщину. Так что пришлось отойти от портрета Верховной ведьмы, и отправиться дальше по галерее. Но пройдя вперед пару метров, она снова остановилась. Потому что следующая увиденная ей картина дала ей ответ на один из мучавших ее вопросов. И ответ этот, честно говоря, ее просто шокировал.
В принципе, это даже не была картина. Это была очень яркая красивая фреска, изображающая Лаорин - мифическую волшебную страну, откуда, по преданиям, правят миром тринадцать богов Листа. Есть также легенды, которые повествуют о том, что все волшебные существа, когда-либо жившие на Листе, ушли туда.
Но главным было совсем не это. Главным было то, что на этой фреске была изображена Диона - богиня Луны и покровительница всей магии Листа. А самое странное было в том, что Ли-фанна вдруг поняла, что это именно с ней она разговаривала тогда, во время своего странного обморока в Черном лесу. И вот это было что-то совсем уж из ряда вон выходящее. С ней говорила богиня? Как такое вообще могло быть? Просто невероятно!
Сама эта мысль казалась ей какой-то неправильной, чуть ли не кощунственной. Боги не должны показываться простым людям! А тем более такие боги! Диона ведь на втором месте по главенству - после бога Солнца, Таруса. Одним словом, чем дальше, тем все более странной становилась вся эта история.