Левиафан

Галкина Дина Сергеевна

Ли-фанна больше не плакала - слез не осталось. Она просто стояла, опустив голову, и молчала. Не хотелось ни с кем ни говорить, ни даже никого видеть.

Когда солнце уже почти проснулось, около их стоянки неожиданно нарисовался Чес-фи-Ом. Он недолго переговорил о чем-то с Рональдом, а потом подошел к Ли-фанне.

– Мне жаль вашего друга, - сказал он.

– Зачем вы нам помогаете?
– спросила она, никак не реагируя на его реплику.

– Когда-то твоя мать спасла мне жизнь, - ответил легионер после короткого раздумья.
–

Помочь вам - мой долг.

После этого он ушел, не сказав больше ни слова.

В любое другое время Ли-фанна задалась бы вопросом: как ее мама, совершенно обычный человек, могла спасти жизнь этому легионеру? Но сейчас ей было не до того. Она и вопрос-то свой задала только чтобы не думать лишний раз о Мифъоле...

***

Они двинулись дальше, когда день давно уже вступил в свои права. Чес-фи-Ом, как выяснилось, объяснил Рональду их дальнейший путь, так что заблудиться в горах им не грозило.

Ли-фанна шла последней. С утра она так и не сказала никому ни слова. Впрочем, на этом пути разговоров было не очень много.

Альнора тоже грустила, хотя и старалась не подавать виду. Эван, который Мифъола знать не знал, но понимал, что он хороший друг Ли-фанны и знакомый Альки, тоже был печален. Тарлиан же, прежде никогда не сталкивавшийся со смертью так близко, пребывал в полной растерянности. Он никогда раньше не задумывался о том, как это, когда был человек - обычный живой человек - и вдруг его уже нет. Пусть даже он совершенно не знал Мифъола, да и со спутниками своими не до конца еще познакомился, он сочувствовал их горю. И у самого него на душе было как-то тягостно.

Неизвестно, сколько Рональд планировал пройти за этот день, и сколько они прошли в действительности. Но шли они без остановок до самого вечера. Никто не возражал: всем хотелось уйти подальше от Гройвуда.

На ночлег решили остановиться на небольшом плато. Оно было не таким пустынным, как все вокруг: кое-где там даже росла зеленая трава. Расположено это плато было довольно высоко, и с этой высоты было прекрасно видно восточную часть Северных гор. Вдалеке даже можно было разглядеть белые склоны. Ледник. Теперешняя цель их пути. Но сколько еще им предстоит вынести, прежде чем они доберутся туда? И подумать страшно...

Хотя за этот день, показавшийся нашим путникам бесконечно длинным, все они очень устали (не столько физически, сколько морально), вечером спать ложиться никто не спешил. Только когда Рональд напомнил всем, что завтра им предстоит длинный и трудный переход через горы, сперва Альнора, а потом и Тарлиан с Эваном отправились отдыхать.

Ли-фанна же знала, что заснуть ей точно не удастся. Да и зачем?

Одним словом, когда в лагере установилась полная тишина - было уже далеко за полночь - Ли-фанна так и сидела в позе, в какой провела весь вечер: подтянув колени к груди и обхватив их руками, спиной прислонившись к какому-то вросшему в землю валуну, а голову подняв к небу. И хотя небо этой летней ночью было ясно, девушке казалось, что его затянули

непроглядные тучи.

В случившемся с Мифъолом она винила себя. И только себя. Он ведь подставился под удар, защищая ее! А она... она могла бы его спасти, могла! Но не спасла... Это из-за нее он погиб. И от этой мысли на душе становилось так тошно...

...Она даже не заметила, как к ней подошел Эван. Он подошел совершенно бесшумно, сел рядом с ней... она почему-то ожидала, что он скажет что-то вроде «мне очень жаль», или, что еще хуже, начнет ее успокаивать. Но нет, ничего такого он делать не стал. Просто сидел рядом с ней, думая о чем-то своем. И она ощущала его молчаливую поддержку, и от этого на душе становилось немного легче.

Сколько времени прошло, пока они так сидели - неизвестно. Скорее всего, около получаса. История сохранила лишь тот факт, что через некоторое время Эван тихо произнес:

– Знаешь, мне, слава богам, никогда не приходилось никого терять. У меня живы и родители, и друзья, и все родственники. Так что я не могу до конца понять, каково тебе сейчас. И лучше б мне, наверное, никогда этого не понимать, - он вздохнул, собираясь с мыслями.
– И, знаешь... хотя я не знал Мифъола, мне жаль, что он погиб.

– Он погиб из-за меня, - тихо сказала Ли-фанна, не глядя на него.
– Потому что он спасал меня от того легионера. Если бы не я, он был бы жив...

– Зато ты была бы мертва, - оборвал ее Эван.
– И тогда он винил бы себя в твоей смерти. И... знаешь, Ли-фанна, я случайно услышал, о чем вы говорили там, в Гройвуде. Когда мы только сбежали из подземелья, помнишь? И мне кажется, что Мифъол был прав - ты действительно всегда и во всем винишь себя, хотя ты ни в чем не виновата.

– Так может, было бы лучше, если бы я умерла, - сказала Ли-фанна, никак не отреагировав на его последнюю реплику. Она опустила голову, уткнувшись лбом в колени, да так и сидела.

– А кто мир бы спасал?
– спросил Эван.
– Слушай, сейчас у нас есть цель. И мы должны ее выполнить, несмотря ни на что. А по пути может случиться всякое - кто знает, может, я погибну, может...
– он замялся, суеверно не хотя произносить имена друзей, - может, еще кто-то из наших. Так что же, теперь после каждой смерти сдаваться и опускать руки?

– Я не сдаюсь. Теперь уже точно не сдамся, пока твари, убившие Мифъола, ходят еще по земле. Просто я пока не привыкну, что его больше нет...

Она заплакала, хотя пару минут назад сил плакать у нее просто не было. Эван положил руку ей на плечо. Она удивлено посмотрела на него, но тут же снова опустила голову, спрятав лицо. Лишь бы он не видел, как она покраснела...

– Я знаю, что нельзя сейчас раскисать, - продолжала Ли-фанна.
– Но он был моим лучшим другом, и...

– ...и я не думаю, что он бы хотел видеть тебя такой, - прервал ее Эван.
– У уж тем более я не думаю, что ему приятно было бы знать, что ты винишь себя в его смерти.