Левитанты
Шрифт:
К ужасу Августа последняя фраза прозвучала так близко, словно произносивший ее Феликс стоял в паре шагов от него. Левитант отпрянул, закрутил головой, и на миг красные шторы вокруг слились в один кровавый шатер. За какой шторой выход?
– Ты пугаешь меня, отец.
В его распоряжении были секунды. Умел ли Август распоряжаться секундами? Нет, не умел. И в следующий же миг запутался ногой в шторе и начал неминуемо падать.
– Что ты задумал? – раздался голос Лолы совсем рядом.
Как только плечо Августа коснулось холодного пола, он догадался взлететь. Но до потолка
Лола остановилась, глядя в спину своего отца. Тот остановился следом, но к дочери не поворачивался.
– Как только я все обдумаю, я дам тебе знать, – сказал Феликс и, отдернув штору, вышел в коридор.
«Иди за ним, иди же!» – командовал про себя Август, наблюдая, как Лола смотрит перед собой и не двигается. Ее прямые темные волосы ниспадали на костлявые плечи, обе руки были сжаты в кулаки. Ни движения, ни малейшего шороха. «Так выглядит воин перед битвой», – подумалось Августу.
Долго висеть в лежачем положении было неудобно, и левитант выпрямился, ненароком задев одну из штор ногой. От нечаянного прикосновения штора пошла рябью до самого низа, и Август едва сдержался, чтобы не ругнуться. Он устремил взгляд вниз, на Лолу, уверенный в том, что она вот-вот посмотрит наверх. Шторка колыхалась, а сестра Нильса знай себе смотрела вперед и не двигалась. Тяжело выдохнув, она еще крепче сжала кулаки и исчезла в водовороте из красной ткани.
Поразившись своей удаче, Август выждал время, чтобы родственники Нильса ушли, да подальше, опустился вниз и вынырнул в коридор. Ему понадобилось полчаса, чтобы отыскать вестибюль, и каких-то несколько секунд, чтобы навсегда вылететь в парадные двери.
Полгода прошло с той поездки, целых шесть месяцев, а Август до сих пор не рассказал Филиппу о том случайно подслушанном разговоре. Причину своего молчания объяснить он не мог. Возможно, ему казалось, что ничего серьезного этот разговор за собой не нес – подумаешь, к поискам Нильса присоединился еще один графф. А возможно, ему стыдно было признаться, что теперь он знал об их семье вещи, о которых знать ему не следовало.
А может быть эта беседа просто не его ума дело.
Глава 7. В стенах Танцующей башни
Башня, нарекаемая граффами Танцующей, была самым высоким строением крепости Фальцор. И самым кривым. Ее каменный столп изгибался так, будто замер в незавершенном танце, благодаря чему башня и получила свое название.
Доди Парсо стояла в глухом дворе крепости и скользила взглядом по необычно сложенной башне. Внутри располагались камеры для заключенных, которые ожидали суда. Решетки на неказистых окнах были ржавыми и такими же как башня кривыми, а наверху, на последнем этаже, окон не значилось. Из рассказов Ида Харша сыщица знала, что в верхней камере роль окна исполнял решетчатый люк, встроенный на крыше. Узник, сидящий на самом верху, мог видеть только облака да звезды; ветер заключенного не беспокоил, зато
В этой камере и сидел Постулат.
– Проходите сюда, детектив Парсо, – позвал ее усатый надзиратель, указывая на вход в башню. – И приготовьтесь к долгому восхождению.
Внутри Танцующей башни было темно и сыро. Здесь Доди поняла, насколько башня была узкой.
– Тут у нас комната надзирателей. Камеры начинаются со второго этажа, – в увлеченной манере заговорил ее провожатый. – А это лестница. – Графф указал на мрачные ступени, длинной дугой огибающие нижнюю комнату. – По ней-то мы с вами и пойдем. Сколько на ней ступеней – даже не спрашивайте. Много. Если интересно, могу спросить у Гибла, старшего в башне. Эй, Гибл!
Доди сохраняла молчание. Ей показалось, что она по ошибке зашла в музей, а не в ныне функционирующую тюрьму. Для полной картины надзирателю не хватало указки, как у экскурсоводов. Однако вместо указки на его ремне грозно болталась трость желтого плаща, что исключало ошибку.
Старший надзиратель по имени Гибл был занят телефонным разговором и сердито замахал своему дотошному подчиненному.
– Ай, ладно, – улыбнулся провожатый, подкручивая свои императорские усы с обеих сторон. – Пройдемте наверх.
Лестница тоже была узкой. Разойтись по ней при встречном движении не представлялось возможным. Ее усатый провожатый, звали того господин Чеетмур, шел впереди и с достоинством озвучивал номер каждой камеры, мимо которой они проходили.
– Камера 3Т, здесь сидит заключенный по кличке Вепрь. Кабан кабаном. Отражатель по ипостаси. Целыми днями сидит в углу камеры и мастерит перед собой отражательные барьеры – для того, чтобы ни один надзиратель к нему и на полметра не подошел. Забавный малый, тихий. Приношу ему по две порции галет.
Они прошли по лестничному ободу на этаж выше.
– Камера 4Т, здесь сидит телепат. Обокрал чертову дюжину домов. Спросите – как? Втирался в доверие, а потом считывал в мыслях людей тайники, где те хранили свои ключи. Воровал в течение трех лет. Сообразительный, но больно хитрый. Постоянно угрожает нам тотальным сканированием, поэтому мы часто закрываем его глаза повязкой. Одна порция галет.
Поднявшись еще выше, граффы остановились.
– А здесь камера 5Т, она сейчас пустует.
Детектив не стала скрывать своего удивления.
– Раз у вас есть свободные места, почему Постулата поместили в верхнюю камеру? – спросила Доди, заглядывая в зарешеченное окошко. – Как известно, верхняя камера Танцующей башни не приемлема для нормального житья.
– Так его, Постулата-то вашего, сначала в камеру 5Т и посадили. Да-да, в эту самую, куда вы сейчас смотрите. Только Постулат-то ваш оказался с приветом. – Доди обернулась к надзирателю. Тот сложил руки на груди, повел усами и со знанием дела пояснил: – Он не давал спать своим соседям, из камеры 4Т и 6Т. Каждую ночь летал от потолка к полу, от пола до потолка, бил руками, ногами и всем, что попадется под руку. Страшный поднимал шум. Мы сделали ему первое предупреждение, второе. Без толку.