Левые психопаты

Болтон Керри

Отвергая идеал Гармонии («да тон») конфуцианства, Мао рассматривал «гигантские войны» и разрушение как не только естественное, но также и желательное; что-то, чем следует восхищаться. Чтение о войнах делает историю «большой забавой»; периоды мира являются «скучными». Снова коммунизм должен был предоставить Мао средства, чтобы устроить в Китае периоды огромного разрушения и смерти посредством продолжающихся чисток и кампаний, таких как «Большой скачок» и «Культурная революция».

Отвращение к труду

Несмотря на пропагандистские легенды о Мао и его борьбе, он всегда пытался держаться на безопасном расстоянии не только от черной работы, но также и от опасности. Даже в течение «Великого похода» (1934), столь героически восхваленного маоистской пропагандой, Мао большую

часть пути несли на носилках. Мао был гедонистом, который ничего не знал о борьбе или страданиях, кроме как восхищался причинением их другим людям.

Гедонизм

Образ жизни Мао, несмотря на скромный внешний вид на публике, был типичен для правителя-мегаломаньяка и демонстрировал черты нарциссиче-ского расстройства личности. «Как только он завоевал Китай», он стал вести жизнь «королевского потакания своим слабостям, что стоило стране чудовищных денег». За время его 27-летнего правления для него было построено более пятидесяти резиденций, многие из которых никогда не использовались. Они были размещены в роскошных местах. Целые области, такие как Холмы нефритового ручья под Пекином или Западное озеро в Ханчжоу, и огромный морской курорт в Бэйдайхэ были закрыты для его личного использования. Его бассейны обогревали круглый год при огромных затратах денег и ценного топлива, на случай, если он вдруг решит поплавать.

Часто сносились исторические здания, чтобы создать место для строений, которые были защищены от пуль и обладали бомбоубежищами, некоторые даже с убежищами от атомных бомб. Все здания были одноэтажными, поскольку Мао боялся попасть в ловушку наверху, хотя они иногда строились высотой в 50 футов, отражая чувство великолепия Мао. Мао так боялся за свою собственную безопасность, что когда он летал самолетом, все другие самолеты в Китае должны были ждать на земле, и когда он садился в свой поезд, все другие поезда в этом районе останавливались. Это свидетельствует об одержимом страхе смерти Мао, который выходил за рамки разумных мер, и явно отличался от его рвения в причинении страданий другим.

Его гастрономические требования тоже достигли царского великолепия. Для него из отдаленного на тысячу километров Уханя везли особую рыбу живой в полиэтиленовом пакете, заполненном водой, и снабжали ее кислородом. Рисовую мембрану между шелухой и ядром нужно было тщательно сохранять, и однажды, утверждая, что он не мог почувствовать во рту эту мембрану, он подумал, что заболел авитаминозом. Была построена специальная ферма, чтобы выращивать рис для Мао, поскольку он думал, что вода в этой области, которая снабжала императорский двор, была самой лучшей. Были созданы другие фермы и плантации специально для обеспечения вкуса Мао молоком, домашней птицей и чаем. Всю еду проверяли и пробовали. Пожаренные в масле блюда должны были подаваться немедленно, но так как кухня была расположена на таком расстоянии, чтобы запахи приготовления не доносились к Мао, слуги должны были спешить к его столу из кухни с каждым блюдом.

При этом на протяжении 27-летнего правления Мао крестьянство жило только на уровне прожиточного минимума, Мао заявлял, что крестьяне нуждаются только «в 140 килограммах зерна, а некоторые нуждаются только в 110». Крестьяне голодали независимо от успеха урожаев. Крестьянам было предоставлено право выкупать зерно обратно у государства, но Мао постоянно ругал чиновников за то, что они позволяли «слишком много» продавать обратно, и призывал их «значительно» сократить этот объем. Ответом Мао на голодание крестьян было научить их есть меньше, «есть более жидкую кашу», и питаться листьями батата, которые традиционно использовались только для корма свиней. Этот надутый тиран, который настаивал, чтобы рисовая мембрана сохранялась ради его нёба, инструктировал, что «государство должно самым жестким способом добиться..., чтобы крестьяне не ели слишком много». В середине 1950-х годов государственные реквизиции продуктов привели к голоду, сообщалось, что крестьяне ели кору деревьев и бросали своих младенцев, многие совершили самоубийство. Позиция Мао состояла в том, что люди были без еды только «шесть... или четыре месяцев в году», так что их жалобы были не совсем оправданны. Мао потребовал, чтобы государство

жестоко ответило на жалобы или сопротивление. Тем коммунистам, которые предложили

мягкий подход, Мао заявил, что они проявляют «слишком много милосердия, недостаточно жестокости, что означает, что они не в полной мере соответствуют званию марксиста». «По этому вопросу у нас действительно не должно быть никакой совести. Марксизм жесток».

Мао, несмотря на свою любовь к плаванию, не любил принимать ванну или душ, и не принимал ванну на протяжении четверти века. Вместо этого слуги ежедневно протирали его горячим полотенцем. Он не любил надевать новую одежду и заставлял своих телохранителей разнашивать его новую обувь. Его купальный халат, полотенце для лица и стеганое одеяло были много раз заштопаны. Но такие причуды символизировали не простую жизнь, а жизнь «гедонистического супервластителя», поскольку штопали эти вещи самые лучшие мастера, и это стоило дороже новых вещей.

Мао установил ультрапуританское государство в сексуальных вопросах. Если кого-то ловили за занятием мастурбацией, он превращался в публично оскорбляемого преступника. Супружеским парам, разделенным ввиду требований их работы, разрешали видеться друг с другом только несколько дней в год. С 1953 года у Мао, однако, была своя собственная элитная охрана женского пола, отобранная из ансамблей Народно-освободительной армии, что министр обороны Пэн Дэхуай называл «отбором императорских любовниц». Волочиться за женщинами Мао начал в 1940-х, что очень огорчало его жену, которая жестоко переадресовывала свой гнев на своих служанок.

Культурная революция: Китай, охваченный массовой социопатией

Отказ Мао от прошлого или будущего только ради настоящего, и только его собственного настоящего, мог быть достигнут через коммунизацию Китая. В этой коммунизации разрушение традиционного конфуцианского идеала с его почитанием предков и семьи могло быть интеллектуализировано как часть некоего великого идеала ради блага человечества. Этот отказ от прошлого и от традиции подразумевает отказ от самой культуры. Это «восстание против цивилизации» в точном смысле. В Китае разрушительный импульс был высвобожден через молодежь «Красной гвардии» (хунвейбинов) в конце 1960х. Снова мотивом была социопатия Мао, перенесенная на весь народ. На руинах китайской культуры, включая ее основные исторические фигуры, такие как Конфуций, был построен культ Мао, возвышающий его к божественности.

В августе 1966 года недавно созданных хунвейбинов спустили с поводка, чтобы разрушить культуру и верования их родителей. Первым злодеянием было убийство пятидесятилетней матери четырех лет, которая возглавляла

школу для девочек в Пекине. Девочки пинали ее и топтались по ней, и вылили на нее кипяток. Она была вынуждена таскать кирпичи, пока ее избивали тяжелыми кожаными армейскими ремнями с медными пряжками, и палками с гвоздями. «Красный август» продолжался в этом духе.

Одну из девочек, которая руководила этим садизмом против директора школы, похвалил сам Мао, посоветовавший девочке: «Будь жестокой», и девочка, имя которой Сон Бинь-бинь частично означало «Нежная», сменила имя на «Быть жестокой». Школу для девочек переименовали в «Школу красного насилия».

В школах началась классовая борьба даже в младших классах. Эта молодежь была армией Мао против своих родителей. 23 августа Мао объявил, что «Пекин слишком цивилизован». Хунвейбины, с их символическим оружием из палок и ремней с пряжками, напали на своих первых жертв: несколько десятков ведущих китайских авторов во внутреннем дворе пекинской организации союза писателей.

Кроме того, хунвейбины использовались как грабители для Мао и его окружения. Здесь мы снова можем видеть, что обычная преступность, хотя и в массовом масштабе, была скрыта за маской идеализма. «Красная гвардия» совершила набег на тысячи зданий, и мучила и убивала их жителей. Тонны награбленного золота, серебра, платины, драгоценностей и миллионы долларов в твердой валюте, бесценные старинные вещи, картины и древние книги были украдены. Окружение Мао могло подбирать себе ценности. «Мадам Мао выбрала 18-каратовые золотые французские часы на цепочке, украшенные жемчугом и алмазами, за которые она заплатила королевскую сумму семь юаней». Кан Шэн, один из главных архитекторов Красного террора, послал некоторых из отобранных хунвейбинов грабить редкие книги, которые потом украсили стены его особняка.