«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация

Рясов Анатолий Владимирович

Палестинцы стали все больше сомневаться в способности Г.А.Насера стать «демиургом» социалистической революции в арабском мире, а «левые» правительства начинали осознаваться ими как элиты, заинтересованные лишь в том, чтобы цели ПДС не вышли за рамки их собственных интересов, зачастую заключавшихся в притязаниях на часть палестинской территории. После 1967 г. углубился процесс радикализации ПДС и превращения этого движения в самостоятельный фактор международных отношений, начался отход от сотрудничества с социалистами-государственниками, не зачислявшимися в разряд врагов, но перестававшими быть союзниками, их роль в лучшем случае стала рассматриваться как вспомогательная. Фактически, палестинские радикалы стали первым «левым» течением в арабском мире, давшим «пессимистическую» оценку перспективам развития концепций «государственного социализма национального типа». В противовес умеренным тенденциям арабских правительств после поражения в войне 1967 г. палестинские ультралевые организации выдвинули тезис о том, что такое освобождение может быть достигнуто исключительно в ходе вооруженной борьбы, а не политическим путем.

После 1967 г. влияние леворадикальных организаций в ПДС стало определяющим, получил широкое

распространение термин «палестинская революция», палестинцы начали признавать себя частью мирового революционного процесса и стали налаживать связи с ультралевыми группами в западноевропейских государствах. При этом, они нередко претендовали на лидерство во всем арабском «левом движении», подчеркивая особую значимость палестинского вопроса для арабского мира. Среди наиболее влиятельных организаций следует выделить ФАТХ [174] , Народный фронт освобождения Палестины (НФОП), Демократический фронт освобождения Палестины (ДФОП). В качестве наиболее приемлемого с точки зрения этих организаций метода борьбы была избрана партизанская война.

174

ФАТХ (ар. – «завоевание») – обратный акроним «Харакат аль-тахрир аль-ватаний аль-фаластыний» («Национальное движение за освобождение Палестины»).

Кроме того, в арсенал средств борьбы за освобождение постепенно начинал входить террор. Палестинские «левые» радикалы (в особенности НФОП) первыми среди арабов в широких масштабах перенесли антиизраильскую борьбу на международную арену с использованием противоречащих всем нормам международного права методов. Однако нелегитимность этих методов отвергалась НФОП применительно к своей деятельности на том основании, что палестинцы были лишены элементарных национальных прав при полном попустительстве международного сообщества и это обстоятельство освобождало их от необходимости считаться с общепринятыми нормами. Набор средств, использовавшихся для «освобождения Палестины», включал покушения на западноевропейских дипломатов, подозревавшихся в сотрудничестве с израильской разведкой, взрывы израильских самолетов, посольств, синагог. Перенос антисионистских настроений на все еврейское население Израиля привел к тому, что теракты во многих случаях оказались направлены не только против элит. Действия палестинских «левых» радикалов достигли особенно широкого размаха в 70-х гг. ХХ в. [175]

175

См. Левый экстремизм в арабских странах. М., 1987, с. 15-144.

Национальный коэффициент по-прежнему превалировал в программах палестинских радикалов, не принимавших во внимание наличие «левых» в израильской политической системе, социальный фактор был отодвинут в идеологии палестинских революционеров на второй план, а в иерархии целей на первом месте стояло «полное освобождение Палестины». В свою очередь израильский истеблишмент проводил последовательную политику намеренного отождествления «террористов» со всем арабским населением Палестины.

В то же время раскол единого «левого фронта» в Палестине приводил к усилению разногласий между отдельными организациями, вызванных отсутствием единства в выборе приоритетов общеарабских и национальных задач в ПДС, а также различием подходов к выбору методов и форм борьбы: если одни выступали только за партизанские операции, то другие – за террор по всему миру; одни выступали за свержение монархий в соседних странах, другие – за сотрудничество с ними. Каждая из организаций постепенно превращалась в потенциальную элиту, претендовавшую на гегемонию в палестинском «левом движении». К тому же на размежевание палестинских «левых» значительное влияние оказывали межарабские противоречия, в которые неизбежно втягивались палестинские организации. Все это, в конечном счете, привело к внутреннему кризису ПДС.

Уже с начала 70-х гг. ХХ в. в палестинском «левом движении» начало выделяться умеренное направление во главе с ООП, председателем Исполкома которой в 1969 г. стал лидер ФАТХа – Я. Арафат. В политической стратегии ООП постепенно выкристаллизовывалось стремление к построению национального политического образования, оформлялась идея создания палестинской администрации на оккупированных территориях. В руководящих звеньях ООП начали проявляться тенденции к пересмотру ряда программных положений. В качестве промежуточного шага на пути к «полному освобождению Палестины» ставилась задача установления «национальной власти» на любой части палестинских территорий – либо вооруженными средствами, либо в процессе мирного урегулирования. Возможность политического решения палестинской проблемы предполагала согласие на переговоры с Израилем, что означало признание этого государства. Разумеется, этот курс вызвал резкий протест палестинских «левых» радикалов, утверждавших, что принятие такого тезиса не сможет решить палестинской проблемы, но приведет к концу «палестинской революции», поскольку будет означать фактический отказ арабов от остальной части Палестины – даже той, которая по резолюции ООН должна была отойти к арабскому государству. Признание государства Израиль, с точки зрения «левых» радикалов, означало бы утрату международно-правовой основы для продолжения борьбы за освобождение, предательство самой идеи освободительной войны и абсолютное поражение ПДС.

Однако в лице исполкома ООП продолжала оформляться элита, притязавшая не только на роль основной политической силы Палестины, но и на роль полноправного партнера и участника всех серьезных процессов в региональной политике, стремившаяся к международному признанию, к проникновению в структуры власти мирового сообщества, в первую очередь – ООН. ООП начала бороться за право выступать в качестве единственного законного представителя палестинского народа. Лидеры ООП не исключали возможности создания тактического блока с правыми, выдвигая лозунги общеисламской солидарности. Это способствовало усилению «правых» и исламских группировок в ПДС и размыванию границ этого

и без того неоднородного движения. Стрежнем идеологии ООП стал тезис о том, что палестинский народ представляет собой обособленную нацию, имеющую право на самоопределение.

К концу 70-х гг. ХХ в. идея установления «национальной власти» все больше перерождалась в план создания «палестинского государства», поддержанный большинством арабских государств. Это в свою очередь означало, что руководство ООП было склонно рассматривать установление палестинского суверенитета над освобожденными от израильской агрессии территориями как окончательный, а не промежуточный вариант решения палестинской проблемы. Утверждения лидеров ФАТХа, что «палестинской революции придет конец в тот момент, когда она возьмет в свои руки какую-либо власть, ибо это заставит ее заниматься экономическими проблемами и остановит вооруженную борьбу» [176] становились анахронизмом. Более того, «государственники» начали открыто обвинять радикалов в заговоре против национальных интересов.

176

Цит. по: Левый экстремизм в арабских странах. М., 1987, с. 104.

В начале 80-х гг. ХХ в. ООП удалось добиться ощутимых успехов в укреплении своего международного авторитета, эта организация оказалась куда более «приемлемой» для большинства политических элит, чем ультралевые группировки, и была признана более чем сотней государств мира единственным законным представителем палестинского народа. Тезис об «освобождении Палестины» становился лейтмотивом официальной пропаганды и основой для легитимации политических структур ООП. Идеология начинала сводиться к набору лозунгов, служивших средством решения важных для элиты политических вопросов, а понятие «палестинская революция» превращалось в предмет политического торга. Стратегический курс ООП стала отличать тенденция к реформизму, а палестинский дискурс все чаще характеризовался либеральной фразеологией, использованием понятий «политический плюрализм», «парламентаризм», «права человека» и пр. Ультралевые все меньше пользовались популярностью, ряд движений трансформировались в политические партии парламентского типа, основой поведения бывших радикалов становилась прагматика.

В конце 80-х – начале 90-х гг. ХХ в. руководство ООП неустанно продолжало проводить свой курс на создание палестинского государства. В начале 90-х гг. ХХ в. были осуществлены первые попытки переговоров между ООП и Израилем. В результате этих и последующих переговоров было принято решение об образовании Палестинской Национальной Автономии (ПНА) на территориях Западного берега реки Иордан и сектора Газа.

Однако создание в 1994 г. ПНА только усилило процесс размежевания группировок ПДС, едва ли не единственным «объединяющим» фактором которых стала борьба за власть и влияние в палестинской среде. [177] В остальном же ПДС представляло из себя совокупность политических организаций, характеризовавшихся принципиальными разногласиями в идеологии и выдвигавших взаимоисключающие концепции по решению палестинской проблемы. ПДС никогда не отличалось монолитностью, но к началу 90-х гг. ХХ в. в его рядах произошел крупнейший внутренний раскол. Очень часто конфликты между палестинскими группировками стали принимать форму вооруженных столкновений на грани гражданской войны. Борьба палестинских группировок друг с другом в ряде случаев оказывалась для них приоритетнее противостояния Израилю.

177

По мнению К.И. Полякова и А.Ж. Хасянова, «для многих политиков на территории автономии первостепенным стал вопрос о том, какие личные дивиденды получит тот или иной деятель от «мирного процесса» (Поляков К.И., Хасянов А.Ж. Палестинская Национальная Автономия: опыт государственного строительства. М., 2001, с. 4).

Несмотря на то, что палестинская куфия стала неотъемлемым элементом политической символики антиглобализма, в конце ХХ в. идеологическое влияние «левых» на политические процессы в Палестине практически свелось к нулю. «Палестинская революция» едва ли оказывалась способна противостоять процессу создания однополярного мира.

Адинамия арабского «левого движения» в конце ХХ – начале ХХI в.

Отличавшиеся на начальных стадиях развития довольно сильными всплесками революционности, «левые взгляды» в арабском мире постепенно эволюционировали от «государственных социализмов» в сторону социал-реформистской стратегии, экономической и политической либерализации. «Аутентичный» субъект революционного процесса, роль которого на Арабском Востоке парадоксальным образом выполняла вся «единая арабская нация» (ставшая своеобразным аналогом европейского пролетариата и русского крестьянства) утрачивал свою историческую актуальность. Все чаще выдвигались новые концепции в социал-демократическом духе, росла популярность либеральных идей при падении влияния леворадикальных взглядов, обострился начавшийся еще в 60-х гг. ХХ в. кризис революционных движений. Характер взаимодействия между «левыми» партиями стал определяться преимущественно политической конъюнктурой, а сами социалистические идеи превратились в совокупность по большей части предвзятых, идеологически маркированных мнений людей или групп, которые объявляли себя «левыми». По существу, обращение правящих элит к «левым ценностям» в 50-60-е гг. ХХ в. определялось в первую очередь логикой времени, и как только глобальная политическая атмосфера начала изменяться, социалистические установки постепенно стали утрачивать свою актуальность в арабском мире. Изменивший геополитические контуры мира распад СССР и восточноевропейского «социалистического содружества» трансформировал прежние представления арабов о путях преодоления экономической отсталости и о всемогущей роли государства в решении экономических проблем, а также, несомненно, способствовал дальнейшему кризису «левой мысли». После распада СССР арабские «левые» партии и организации становились все более «рыхлыми» и эволюционировавшими в сторону внутреннего раскола политическими образованиями.