Левый берег Дона
Шрифт:
И тогда его взгляд случайно упал на тахту.
– Твою мать!..
Через десять минут тахта была вскрыта и выпотрошена, как стул мадам Грицацуевой. С тем же результатом.
Шампанское закончилось. Станислав пристроил фугас к груде бутылок, лежащих у тахты, и поднялся. Больше здесь нечего было делать. Оставалось только вернуться домой и всё рассказать Карине. Типа: место, где, возможно, находится архив, я обнаружил, но сам тайник - нет... Может, вместе что-нибудь удастся придумать?
Полонский оделся, погасил в квартире свет и приник ухом ко входной
На третьем этаже было не две двери, а три. "Значит, тут находятся три двухкомнатные квартиры, - отметил Стасик как-то машинально.
– На втором этаже - две двери. Трехкомнатный этаж. На первом - тоже три двери..."
Стоп!!! Если на четвертом этаже две двери, то почему в квартире только две комнаты?!
Где третья?
***
Теоретически существовала, конечно же, вероятность того, что предыдущий владелец квартиры продал одну комнату соседям. Но это было слишком просто.
Шагая через две ступеньки, он взлетел на четвертый этаж. Трясущимися руками долго не мог вставить ключ в скважину. Наконец, вставив и провернув, ввалился в квартиру. Не раздеваясь, метнулся к той стене, которая, судя по планировке, примыкала к соседней квартире.
Здесь пыл несколько угас. Эту стену Полонский уже осматривал два раза. Стена как стена. Единственная особенность - в одном месте, почти под самым потолком, миллиметров на пять из стены выступал деревянный чопик с торчащей шляпкой гвоздя. У прежнего хозяина тут, наверное, часы висели...
Встав на стул, Полонский осмотрел чопик. Ему показалось, будто обои вокруг него имели рваные, обтрепанные края. Как будто деревяшку неоднократно вынимали из стены и вставляли обратно…
Он схватил со столешницы две замшелые вилки, подцепил зубцами гвоздь за шляпку и выдернул чопик из стены. Внутри блеснул металл.
Отверстие по диаметру – точь-в-точь как ключ-штырь.
Станислав достал из кармана второй ключ, найденный в конверте, выставил в отверстие и надавил.
Что-то щелкнуло. Потом загудел сервопривод и часть стены со скрипом провернулось на оси…
Полонский захохотал.
Глава шестьдесят седьмая
Он вернулся около двух часов ночи. Со здоровенной дорожной сумкой в руках. Не очень новой и не очень чистой.
В холле его встретила Карина. И наехала, как танк:
– Где тебя весь день черти носили?! Ты что, позвонить не мог? Я тут чуть с ума не сошла!
– Где я был? – спросил Полонский, снимая пальто. Он выглядел страшно довольным.
– Девочек снимал на Красноармейской. Что-то захотелось мне украинского свежачка. Недорого, знаешь ли, а уж такие они покладистые - слов нет!
– А если серьезно?
– спросила Карина.
– Есть хочу!
– заявил Станислав.
– Давай договоримся: ты меня кормишь, а я потом пою соловьем до тех пор, пока тебе не
Карина тут же отправилась на кухню, а Станислав, шаркая тапочками необъятных размеров, прошел в ванную комнату и залез под душ. Минуты три с него стекала черная вода. Лишь потом он плеснул шампунь на голову и стал мыться.
Когда Станислав, раскрасневшийся, чистый и умиротворенный, пришел на кухню, завтрак уже стоял на столе. Сна не было ни в одном глазу.
Полонский опустился на стул и поинтересовался:
– А где фазаны с трюфелями? Где спаржа?
– Съела. С любовником. Пока тебя ждала.
– Умница, - сказал Полонский, придвигая к себе тарелку с сложным блюдом, в основе которого была яичница.
– Жизнь со мной явно идет тебе на пользу. Уже и сарказм появился...
– Так где ты был?
– спросила Карина.
– Дай бумагу и авторучку.
Она принесла несколько листиков, и Станислав размашисто написал на одном:
В архиве. Я его нашел.
– Так быстро? Молодец… - Карина поцеловала мужа в щеку. – Где он?
Где он был - там и остался. Унести его одному человеку невозможно.
Представь себе комнату в пятнадцать квадратных метров со стеллажами вдоль стен и ящиками в центре. Там тысячи папок и кассет - уникальная коллекция человеческих пороков и глупости...
А вот где он – тебе, наверное, лучше не знать. Здоровее будешь.
Пока Карина читала, Станислав подцепив желток на вилку и отправил его в рот. В свой, разумеется.
– Что теперь думаешь делать?
– спросила Карина.
Себе оставлю. И не потому, что я такой жадный. Просто я жить хочу.
– Не понимаю.
– А че тут понимать, дорогая? Пойдем, я тебе кое-что покажу...
***
По дороге в гостиную Полонский цапнул сумку, всё еще стоящую в прихожей. Сумку он водрузил на журнальный столик, расстегнул змейку, достал кассету и засунул ее в видеомагнитофон.
Динамики зашипели, по экрану пошла рябь. Затем рябь сменилась изображением полураздетого мужика с половой аппаратурой, как говорится, в рабочем состоянии. Мужик со всего размаха ударил по щеке мальчика, стоящего перед ним на коленях.
Мальчику было лет десять-одиннадцать, не больше. Давясь слезами, он произнес:
– Не надо, дядя Саша... Не надо...
– Что значит - не надо?
– гаркнул голос.
– Бери, сучонок, я кому сказал?!
Мальчик затряс головой. Не хочу, мол. За что и получил еще один удар по щеке.
– Какая гадость!
– сказала Карина.
– Зачем ты мне это показываешь? Я терпеть не могу детское порно!
– Сейчас сама увидишь!..
Мужчина придвинулся к мальчику совсем близко. Налитая кровью головка члена уткнулась мальчику в губы, но он не хотел брать в рот.