Левый берег Дона
Шрифт:
Сотрудники агентства уже всё знали. В восемь часов двадцать минут в офис без стука вошел Глеб - начальник службы охраны. Он нёс краповый берет, до верха наполненный купюрами.
– Это - семьям погибших от нас, - сказал Глеб, кладя берет на столешницу.
– Спасибо, дорогой, - сказал Чернощеков.
Когда Глеб ушёл, директор по селектору связался с бухгалтерией и поручил выделить средства на похороны и выдачу материальной помощи – от фирмы. Потом он сунул в рот очередную сигарету "Мальборо" и закурил. Мыслей в голове не было никаких.
В восемь тридцать пять дверь снова распахнулась. Послышались протестующие вопли секретарши, но Виктор Григорьевич Закаблуков оказался настырнее.
– Я всё знаю, - с порога заявил Каблук.
– Честно скажу, Паша, - поражен! Я, грешным делом, решил, что ты меня продал... А тут такое!..
– Не понимаю, о чем ты!
– сказал Чернощеков устало.
– Да-да, всё верно!
– заорал Каблук.
– Ты, конечно же, не в курсе… Но то, что Шерхана грохнули, - это штука посильнее "Фауста" Гёте! За это памятник надо ставить! При жизни!..
– Ну, если ты так расчувствовался, закажи мне надгробие.
– Не дури, Паша. Шерхана больше нет, полгорода вздохнет с облегчением.
– Свято место пусто не бывает, - сказал Чернощеков.
– Вместо Шерхана сразу объявится другой чурка. Держу пари, сегодня к вечеру будет сходка... Уехать куда-нибудь, что ли? Месяца на три...
– Не бзди, всё путём...
– Тут Закаблуков взглянул на часы и заторопился.
– Знаешь, у меня встреча через двадцать минут... Я, собственно, лично заехал к тебе, чтобы сказать: я твой вечный должник.
– Должник?
– произнес Чернощеков задумчиво.
– Может, с сегодняшнего дня плату увеличить за охрану на десять процентов?
– Зачем же понимать так прямолинейно?
– опешил Закаблуков.
– Я это в широком смысле сказал. Ты меня выручил. Я при случае - тебя...
– Хорошо, я подумаю, - сказал Чернощеков.
– Если спешишь – до-свидания!
– Бывай, Паша. Всех благ!
– И Закаблуков удалился столь же стремительно, как появился. Чернощеков усмехнулся.
Голова трещала, и он достал из стола початую пачку цитромона. Запить было нечем. Чернощеков помнил, что вчера прикончил все запасы минеральной воды и собирался сегодня, до работы, купить упаковку "Аксу" или "Меркурия". Послать секретаршу? Её черти будут носить минут двадцать...
Открыв холодильник, критически оглядел бутылки. Запивать лекарство смертным не хотелось. Ладно, глоток джина с тоником ему не повредит...
С запотевшим стаканом он вернулся на своем место. И вовремя: на столе затрещал телефон.
– Павел Юрьевич, это Михеев, - доложила секретарша.
Стакан в руке Чернощекова дрогнул.
– Михеев, говоришь?
– сказал Чернощеков.
– Соедини.
– Алло, Павел Юрьич, - ударил из трубки хорошо знакомый хриплый бас. Не то сорванный, не то пропитый, не то прокуренный.
– Какие у тебя планы на сегодня?
– А что?
– В одиннадцать часов свободен?
– Ну, в общем... Да.
–
– О чем?
– Ну, ты не мальчик. Сам должен понимать.
– Хорошо, - сказал Чернощеков.
Порцию джина с тоником он допил без всякого удовольствия, полез в карман за платком и вытер лоб. Снова затрещал телефон.
– Звонит Чемпион, - доложила секретарша.
– Говорит, срочно. Соединить?
"Начинается!.." - подумал директор "Щита".
– Не задавай глупые вопросы!
– буркнул он.
– Соедини!
– Черный, привет, - сказал Чемпион.
– Это Сагашьянц.
– Здравствуй, Артур. Как жизнь?
– В сейфе "Федерала" лежали мои бабки. Миллион восемьсот. Твои люди лажанулись. Значит, бабки с тебя.
– Ну что, - тяжело вздохнув, сказал Чернощеков.
– По понятиям ты прав. Налички в таком объеме у меня сейчас нет. Но завтра будет. В десять часов. Лады?
– Лады, - сказал бывший чемпион по классической борьбе.
– И вот что еще, Черный. Систему видеонаблюдения вырубили со знанием дела. Перелаза через забор нет - значит, охранники открыли дверь сами. Это могло быть только в одном случае - если они знали грабителей в лицо. Сечешь, к чему я клоню?
– Не ты один такой умный. Мы уже проводим служебное расследование.
– Завтра в десять у меня, - приказал Сагашьянц.
– Я тебя знаю, как человека правильного. Не огорчай меня...
Едва Чернощеков положил трубку, телефон зазвонил снова.
– Чёрт!
– буркнул директор "Щита".
– Ни минуты покоя!
– Павел Юрьевич, это облпрокуратура.
– Давай!
– Это Наремба Анатолий Васильевич, - произнес голос с легким азербайджанским акцентом.
– Слушаю вас, Анатолий Васильевич.
– Дело об ограблении ООО "Федерал" передали мне. Нам надо встретиться. Скажем, в два часа.
– Что у меня в два часа сегодня?
– подумал гендиректор "Щита" вслух.
– Кажется, ничего серьезного... Буду.
Кладя трубку на рычаги, Чернощеков подумал уныло: "Если жив останусь, Анатолий Васильевич, обязательно загляну..."
***
В половине девятого братья Вавиловы открыли свою лавочку. После вчерашнего во рту было сухо, настроение - выше среднего, и Сергей отправил Пашу в ближайший комок.
Они пили пиво с чипсами, когда на улице хлопнула дверца, пискнула сигнализация, и в бытовку, где размещался "офис", зашёл парень.
Это был "Олег". От него разило аптекой. Правая рука была на перевязи.
– Господи, что с тобой, Олежка?
– воскликнул Сергей.
– Не все стрелки заканчиваются тихо и мирно, как у вас, - сказал Васька Кислинский, усмехнувшись.
– Иногда до стрельбы дело доходит... Еще не слыхали?
Братья мотнули головами.
– К полудню услышите, - пообещал Олег.
– Весь город будет гудеть... Что у вас с деньгами?