Лейла
Шрифт:
— Все хорошо, все хорошо, — тихо повторяю я. — Не бойся.
Она жадно хватает ртом воздух, будто в комнате его недостаточно. Опять плачет. Каждая слеза, стекающая по ее щеке, словно удар ножом мне в сердце.
Возможно, мои чувства к ней уже не те, что прежде, но я по-прежнему ее люблю. И не желаю ей зла, пусть даже сейчас может казаться иначе.
Момент наполнен нездоровой иронией. Сейбл принесла в жизнь Лейлы много горя и боли. А сейчас Лейла страдает снова, чтобы помочь Сейбл.
Оно того не стоит. Я ни капли не должен беспокоиться или испытывать
Мысль абсурдна, но мои решения словно не находятся всецело в моей власти. Все так, иначе я не принимал бы сейчас столь дерьмовое решение.
Я забираюсь на кровать рядом с Лейлой и обнимаю ее, понимая, что она нуждается в утешении, сколь бы напугана сейчас ни была. Или я нуждаюсь в том, чтобы утешить ее. Так или иначе, я обнимаю ее и держу, пока она бьется в истерике. Обнимаю, пока она не изматывается от криков, мольбы и плача и не успокаивается на достаточно долгий промежуток времени, чтобы я мог говорить без преград с ее стороны.
— Мне нужно кое-что тебе показать. Как только покажу, ты поймешь, почему привязана к кровати.
Она даже не смотрит на меня. Плачет слезами отчаяния, будто я лишился рассудка, и она ничего не может с этим поделать. Я открываю видеозапись и держу телефон перед ней. Она демонстративно отводит взгляд.
Я включаю запись, но она не смотрит на экран. Увеличиваю громкость до максимума, чтобы она могла расслышать мои слова сквозь плач. Лейла упрямо смотрит в потолок, пока не слышит себя на записи.
Услышав, как ее голос произносит имя Уиллоу, она опускает взгляд на экран. Лейла в немом ужасе наблюдает воспоминание о себе, которого сама не помнит.
И тут она кричит. Никогда в жизни не слышал такого крика.
От этого звука мое сердце раскалывается надвое.
Глава 21
После того, как я показал Лейле видео, она была в ужасе, смятении и стала еще более агрессивна по отношению ко мне. Прошло уже полтора дня с тех пор, как она посмотрела запись, и до сих пор она кричит наверху. Ее голос уже охрип. Недолгие вспышки истерики сменяются приступами ярости, после которых у нее вообще не остается сил что-либо чувствовать. И каждый час она переживает весь спектр эмоций.
Уиллоу завладела ее телом, дабы позаботиться о том, чтобы Лейла поела, но мы не знаем наверняка, когда приедет этот мужчина. Он сообщил, что уже в пути, но в пути откуда? За окном почти темно, а я не получал от него ни единого сообщения со вчерашнего дня. Каждую проходящую минуту я чувствую себя ужасно за то, что так мучаю Лейлу.
Иду наверх составить ей компанию. Время от времени я сижу с ней, пытаясь успокоить. Мне кажется, что, наблюдая мое спокойствие, она сама будет меньше бояться. Когда я показал ей видео вчера, она лишь повторяла: «Это не я, это не я, это не я».
Я не принуждал ее смотреть запись снова, потому что не хотел причинить еще больше страданий. Мне потребовалось несколько дней, чтобы принять вероятность существования
Она замолкает, когда я открываю дверь. Неотрывно смотрит на меня, пока я подхожу к кровати. Она вздрагивает, будто я что-то ей сделаю. Я сажусь в кресло возле кровати и смахиваю прядь волос с ее глаз.
— Я не причиню тебе вреда. Я пытаюсь помочь.
Ее глаза опухли от нескончаемого плача.
— Если это правда, давай уедем, — умоляет она.
— Мы уедем.
— Когда?
— Уиллоу не хочет, чтобы мы уезжали, пока я не помогу ей обсудить ее положение с этим парнем. Надеюсь, он приедет сегодня.
— Уиллоу хочет с ним поговорить?
Я киваю в ответ.
Лейла смеется, но смех ее, учитывая ситуацию, звучит пугающе.
— Уиллоу, — произносит она шепотом. — Уиллоу. Я назвала себя Уиллоу на этой видеозаписи. — Она стреляет в меня взглядом. — Ты подмешал мне наркотики?
— Нет. Уиллоу — это дух, заточенный в этом доме, который иногда использует твое тело для общения.
— Дух, — безразлично повторяет Лейла, будто я тронулся умом.
— Ты видела запись, Лейла. Невозможно никак иначе объяснить то, что ты видела.
— Я видела запись, на которой ты накачал меня наркотиками и заставил говорить то, что я теперь не помню.
Вздохнув, я облокачиваюсь на спинку кресла.
— Я бы так с тобой не поступил, — говорю я, хотя теперь уже сам не уверен, что подобный поступок вышел бы за рамки моих моральных принципов. Честно говоря, сомневаюсь, что от этих принципов что-то осталось.
— Если отпустишь меня, я никому не расскажу, — говорит Лейла. — Обещаю. Я не пойду в полицию. Я просто хочу уйти. Даже машину брать не буду, пойду пешком.
— Я не буду вечно держать тебя связанной. Отпущу, как только этот человек приедет и сделает все, что нужно.
Она отводит взгляд с застывшим выражением лица.
По стене пробегает полоска света, привлекая наше с Лейлой внимание к окну спальни. Шторы задернуты и, подойдя к окну, я отодвигаю их в сторону.
Из белого пикапа вылезает мужчина. Крупный мужчина… высокий, но не тучный, с густой бородой. На голове у него кепка, сочетающаяся с логотипом на его рабочей машине. Бросив кепку в багажник, он проводит рукой по волосам и смотрит на дом. Видит меня в окне.
Он кивает и направляется к парадной двери.
— Помогите! — Голос Лейлы звучит отчаянно и громко. Очень громко.
— Пожалуйста, тише. — Я бросаюсь к кровати и зажимаю ей рот ладонью. — Чем тише будешь себя вести, тем скорее он сможет помочь. Пообещай, что будешь вести себя тихо.
Лейла продолжает кричать мне в руку. Я оглядываю комнату в поисках клейкой ленты, которую вчера принес сюда вместе с веревкой. Не хотел это делать, но придется. Я не смогу разговаривать с этим человеком внизу, пока Лейла орет во всю глотку. Оторвав два куска ленты, я заклеиваю ими ей рот.