Лейли и Меджнун
Шрифт:
Ты радостен, забывши страх, бываешь.
Когда ты от нее решишь уйти,
Чтоб истину навеки обрести,
Она, сурьмою сделав прах твой тленный,
Чтоб мог ты встретить Страшный суд смиренно,
Пребудет бренной средь своих забот,-
Тебя же вечной жизни отдает.
Кто дел земных вполне постиг теченье,
Тот не хулит небес круговращенье:
При жизни он избегнет злых обид,
И смерть спокойного
* * *
Меджнун, рыдая в горести жестокой,
Бродил в пустыне Неджда одиноко.
И некий злобный ловчив на него
Обрушил тяжесть гнета своего.
Сказав: "О, чести и стыда лишенный,
В одних лишь преступленьях закаленный!
О доброй славе ты забыл печаль,
Лишился чести ты; тебя мне жаль.
Жестокую забыл бы ты спесивость.
Хоть поздно - проявил бы справедливость.
При жизни ты не радовал отца,
Так вспомнил бы хотя бы мертвеца.
Старик скончался, поминая сына,
А ты о нем забыл - в чем тут причина?
Иль ты лишен природного стыда,
Пред богом не краснеешь никогда?"
Меджнун, словами этими сожженный,
Печальные свои умножил стоны.
Как дождь, он бился об уступы скал,
И слезы лились, как вино в фиал.
Узнал он, где лежит отец несчастный,
Пошел туда, влекомый силой властной ...
И вот перед могилой он родной,
Измученный, пред ней он стал свечой.
Скорбь фитилем скрутила стан жестоко,
Огонь родило сердце, слезы - око.
Плиту он сделал из груди своей,
Ногтями надпись начертал на ней.
Прильнувши лбом к плите могильной, хладной,
Он стал вдыхать могильный воздух жадно.
Со стоном он молитву прочитал,
С поклоном он печально прошептал:
"О дней моих начало и основа,
Твой гнев - урон, барыш - благое слово.
Не счел за благодать я твой совет,
Теперь что делать, коль потух твой свет?
Как жаль, что я не шел твоей дорогой,
Совсем не знал твоей опеки строгой.
Теперь я не могу поднять чело, -
Ты вел меня к добру, я делал зло.
Ты был моей жестокостью измучен,
А я блуждал, тобою не научен.
О счастие, не нужно уходить,
О дивный светоч, продолжай светить!
Когда сражен я был мирским недугом.
Заботясь обо мне, ты был мне другом.
Ты бедствиям сопутствовал моим,
Ты
Что ж ты не перенес моей кручины?
Иль страшной испугался ты пучины?
Зачем из мира ты ушел, скорбя?
Иль я так тяжко оскорбил тебя?
О ты, источник дней моих теченья!
Лишь в счастии твоем - мое спасенье.
Я осознал - на мне вина лежит,
И я пришел: меня терзает стыд.
Вверг в зло тебя я в мире быстротечном, -
Ужель меня презришь ты в мире вечном?
Я жертва негасимого огня,
В пучину скорби бросил ты меня.
Покоя, воли пожелав, достойный,
Ты удалился в уголок покойный.
Кто затрудненья все твои решил,
От горя спас, печали облегчил?"
И так всю ночь тот пленник злой разлуки
Скорбел, рыдал в своей сердечной муке.
Когда на мускус села камфара [78]
И свет проник в глубь мрачного шатра.
Он вновь обрядам скорбным предавался
И на кладбище недждском убивался.
Великие открыли мудрецы:
Любовь и красота - суть близнецы.
Мир отраженье в красоте находит,
78
То есть когда ночь (черный мускус) сменялась днем (белой камфарой).
Любовь на то зерцало блеск наводит.
Любовь без красоты для нас темна,
Но лишь с любовью красота нежна.
Нет красоты - любовь немного стоит,
Лишь в красоте она себя раскроет.
Коль нет любви - не ценят красоты,
А есть - тогда о ней лишь все мечты.
И если был Меджнун свечой собранья,
Лейли была источником пыланья.
Меджнун был чашей, радующей взгляд,
Лейли - вином, усладою услад.
Меджнун взял у Лейли все совершенство,
От красоты росло любви блаженство.
А красота Лейли - Меджнуна дар,
Лелеял красоту любовный жар...
... Бродил Меджнун однажды, изнуренный,
В пустыне, долгим плачем утомленный.
На камне два рисунка встретил он -
Меджнуна и Лейли заметил он.
Тогда он очерк стер своей любимой.
Оставив свой, пустынею хранимый.
Спросили: "Что тобой совершено,