Лейси и Бобо
Шрифт:
Заведующая поспешно встала, достала с полки папку с завязками и выложила оттуда свидетельство о рождении:
– Олесины документы, можете ознакомиться.
Супруги молча взяли и прочитали: Пархоменко Олеся Викторовна, место рождения – город Донецк. Следом из папки были извлечены два свидетельства о смерти: трехлетней давности на Пархоменко Виктора Николаевича и Васильеву Анну Владимировну – родителей. И наконец, совсем свежее, на бабушку – Васильеву Людмилу Степановну.
Кандидаты в родители переглянулись. Мужчина протянул девочке
– Ну, здравствуй, Олеся Викторовна! Значит, тебе больше хочется, чтобы тебя называли Лейси?
Растерянная Анна Олеговна без слов протянула девочке припасённую заранее мягкую игрушку, большого серого зайчика с яркой морковкой.
Олеся часто закивала, автоматически приняла подарок и, не переставая улыбаться, продолжала переводить восторженный взгляд с папы на маму и обратно: какая удача, наконец-то нашлись! Папа Виктор – большой и сильный, именно такой, каким она его представляла. А мама?
Тёмные волнистые волосы, бледное задумчивое лицо и тонкие пальцы. Кто она? Как было бы здорово, если бы её мама оказалась, э-э-э… Музыканшей!
Фантазии полились рекой. Вот мама Аня усаживает её на колени, дает прикоснуться к инструменту… какому? Олеся наморщила лоб, чтобы вспомнить. Этот инструмент она когда-то видела. Он поёт бархатным голосом и там обязательно должны быть струны. А потом они с мамой Аней танцуют…
Разыгравшиеся воображение прервал голос Нины Николаевны.
– Олесечка! – спокойнее и добрее произнесла заведующая. Нам, взрослым, надо тут ещё много чего обсудить, поговорить. Ты же умная девочка, всё понимаешь… Иди пока, поиграй с ребятками. Баба Катя, – она кивнула застывшей в дверном проёме нянечке, отведёт в группу. А потом мы тебя позовём. Хорошо?
Олеся важно кивнула, обвела довольным взглядом стушевавшихся родителей и спокойно дала себя увести на игровую площадку.
В странной сказке
Колонки ноутбука захлебывались плясовой. Шла репетиция выпускного, на сцене небольшого актового зала «трех Д» близнецы Данил с Фёдором разучивали русский танец.
Музыкальный работник Людмила Филипповна то и дело хваталась за голову и постоянно кричала на мальчишек, призывая быть внимательнее.
Олеся же, глядя на танцоров, еле сдерживала смех. Прыгают, как козлики! У стриженного «под машинку» Даньки штаны аж по полу волочатся. Вот-вот запнётся и упадёт! Фёдора подстричь не успели, он и рад, воображает из себя крутого, а музыку совсем не чувствует. Ну и артисты!
В другое время Олеся сидела бы не шелохнувшись, словно крепко пришитая заплатка. Разговаривала бы мысленно с мышонком Пискли, любимой игрушкой. Не зовут выступать, ну и ладно. Но сейчас… Олеся еле удерживала себя на стульчике, ёрзала и подпрыгивала.
Как можно усидеть на месте, зная, что её родители нашлись? Она сегодня видела их своими глазами и даже обнимала. Живых, не придуманных!
Папа Виктор
«Ну как же сделать так, чтобы папа с мамой побыстрее меня нашли?» – задавала себе вопрос Олеся и сама же на него же и отвечала: «Пока не выполнят специальное важное задание – невозможно!» И тайком, по-взрослому, вздыхала, а следом придумывала новую историю, героями которой непременно становились будущие родители.
Если бы не фантазии, в которых жила Олеся, дни тянулись бы бесконечными товарными составами, виденными не раз на станции. Детский дом казался девочке странной сказкой, в которую она попала по недоразумению. Будто случайно открыла не ту дверь не того шкафа…
Подружиться с детдомовскими ребятами всерьёз и надолго, как пишут в книжках, не получалось. Девчонки трещали без умолку, как чересчур говорливые герои мультиков, а, главное, постоянно требовали в играх диалога. Свободно говорить, как они, у Олеси не получалось, её роли неизменно оказывались без слов. А мальчишки… да что мальчишки?
Резкий пинок в сиденье стула заставил Олесю вздрогнуть и обернуться.
«Опять эти Данька с Фёдором! Отплясались, теперь будут дикнуть! Не отвяжешься», – с тоской подумала она.
Стриженный Данька тут же забарабанил по спинке стула, длинноволосый Фёдор пнул сиденье ещё раз. Этого было достаточно.
– Я повелительница драконов! – звонким голосом объявила Олеся. – И сейчас же по моему велению мои подданные слетятся сюда и разорвут вас на части, глупые дикари!
Конечно она ничего этого не сказала, а только сердито свела брови к переносице, высунула язык и показала мальчишкам кулак.
– Ага, язык-то у тебя есть! – притворно изумился Данька, и громко захохотал, широко разинув беззубый рот. – Тогда скажи что-нибудь, а? Ну, давай! – И, выпучив глаза, скорчил ужасную рожу: – Чего вылупилась, немая? Ы?
«Дурак бестолковый!» – Олеся вскочила, и хотела с размаху стукнуть Даньку по круглой, как шар, голове. Тот увернулся. – «Жаль, не попала!»
Тут же раздался зычный голос Людмилы Филипповны:
– Даня с Федей, вам что, делать нечего? Оставьте Олесю в покое! Идите сюда, будете стихи читать.
«Если я когда-нибудь и буду дружить с мальчиком, то только с хорошим и умным! Таким, как Тарасик!» – подумала Олеся и села прямо, гордо выпрямив спину.
С Тарасиком они познакомились месяц назад. Круглолицый кудрявый мальчишка катался полу, стучал ногами и оглушительно орал, размазывая по щекам слёзы:
– Дайте мени оливеци, буду малюваты!
Новенький! Ребята сгрудились в углу и перешёптывались. Молодая воспитательница Наталья Владимировна пыталась хоть как-то отвлечь и успокоить ребёнка и нервничала.