Лэйси из Ливерпуля
Шрифт:
— Сегодня я получил десять из десяти за сложение, пап. Я принес книжку домой, чтобы показать тебе.
К его глазам подступили слезы. Он опустился на ступеньку лестницы и посадил Кормака к себе на колени.
— Давай-ка посмотрим, сынок.
— Это примеры на сложение и вычитание.
— Понятно. Смотри-ка, у тебя очень красивый почерк.
— Учительница говорит, что я пишу лучше всех в классе.
Он погладил нежную щеку Кормака.
— Еще бы ей так не говорить, сынок.
Элис просунула голову в дверь.
— Я не знала, ушел ли ты.
Джон опустил Кормака и потянулся за своим пальто.
— Я ухожу. Кстати, — угрюмо бросил он, — теперь можешь спать на кровати. Кушетка пусть останется мне.
В доках всегда царило оживление. Конторы торговых агентов, импортеров и экспортеров, были закрыты, и движение было не таким интенсивным, как днем. Но в семь часов вечера улицы вновь были полны рыбаков и моряков всех национальностей. Из-за высоких стен, огораживающих доки, доносился шум — крики и глухие удары, сопровождающие погрузку и разгрузку судов, пришедших со всего мира, залитых ярким светом прожекторов.
Резкий ветер, налетавший с реки Мерси, разносил снежную крупу, которая беспорядочно металась в воздухе и под ногами. Джон слышал, как тяжело ударяются волны в стены доков. Он потуже затянул шарф вокруг шеи.
Он подошел к «Аркадии», на ее ступеньках сидели маленькие мальчик и девочка, прижавшись друг к другу и дрожа от холода в легкой одежонке. Он дал им по монетке.
— Спасибо, мистер, — на удивление бодро произнес мальчик.
Клэр сидела за тем же столом, что и вчера, повернувшись к нему спиной. Сердце у Джона взволнованно забилось, и он начал протискиваться сквозь толпу. Он ждал этого момента весь день — день, когда впервые за долгое время он был в ладу с самим собой. Он опустился на скамью рядом с ней.
— Привет, красавица.
Девушка нахмурилась. Сначала он было подумал, что она недовольна его приходом, но потом догадался, что она просто не верит своим глазам. Щеки у нее порозовели, и Джон увидел, что она рада и польщена тем, что он вернулся.
Клэр усиленно закивала головой.
— Привет. — Она заколебалась, совсем как прошлой ночью, а потом взяла его за руку. — Рада, — прошептала она, — я рада, что ты здесь. — Она улыбнулась, и улыбка сделала ее лицо почти красивым.
Джон улыбнулся в ответ и подумал о том, что это просто чудо, что он встретил женщину, которая страдала от своей физической неполноценности так же, как и он, и что они могут заставить друг друга улыбаться.
Кора Лэйси вошла в парикмахерскую в конце первой рабочей недели. Элис уже собиралась закрывать салон. Фионнуала мыла раковины, а Кормак стоял на коленях в кресле у кассы перед большим денежным ящиком, и забавлялся тем, что пробивал чеки.
— Неделя была трудной? — поинтересовалась Кора.
— Совершенно сбилась с ног, если хочешь знать. — Элис обессиленно рухнула в кресло
— Хорошо, — удовлетворенно заметила Кора. Значит, выручка будет приличной. — Подвинься, малыш. — Она легонько подтолкнула Кормака бедром, и тот неохотно сполз с кресла. — Это все, что есть? — Она с подозрением уставилась на свою невестку. — Ни одной банкноты?
— Они у меня дома, — объяснила Элис. — Я выбираю кассу каждый день. И у меня почти не бывает банкнот, если не считать оплаты за перманентную завивку. А сегодня я не сделала ни одной.
— Тогда я пойду с тобой домой, чтобы забрать свою долю.
Фионнуала бросила работать и прислушалась. Она зло уставилась на свою тетку, которую всегда недолюбливала:
— О чем она толкует, мам?
— Это тебя абсолютно не касается, дорогая.
— Почему она берет деньги из кассы? Это наш салон.
— Твоя тетя Кора вложила деньги в дело, — терпеливо объяснила Элис. Старшая дочь иногда доводила ее до белого каления. — Она имеет право на часть доходов.
— Но доходы появятся еще очень и очень не скоро, мам, — воскликнула Фиона. — Ты же сама так говорила, учитывая стоимость покраски и остального.
— Да, но… — Элис умолкла. Фиона была права. Ей не следовало одной нести все расходы по переделке помещения, нужно было разделить их с Корой. И зарплата — она подумала, имеет ли она право сама установить себе зарплату? О боже! Должно быть, она самая тупая женщина в мире, если проглядела очевидное.
Элис с трудом проглотила комок в горле — Кора всегда заставляла ее нервничать — и произнесла твердым голосом:
— Боюсь, что ты не можешь просто так прийти и взять, сколько тебе захочется. Сначала мне нужно самой во всем разобраться, каков приход, каков расход и все такое прочее.
— А какие еще были расходы, кроме нескольких банок краски? — удивилась Кора. Она рассчитывала унести домой в кармане несколько фунтов и теперь разозлилась, узнав, что ее надеждам не суждено сбыться.
Элис уже собралась было перечислить все, что она купила и собирается купить, когда вдруг вмешалась Фионнуала, заявив с вызовом:
— Она сказала, что все запишет, разве не так? Это наша парикмахерская. Мы не должны отчитываться перед вами в каждой своей покупке.
— Успокойся, дорогая. — Элис стиснула ладонь дочери.
Открылась дверь, и вошли Орла с Маив. У каждой в руках были рыба с жареной картошкой, завернутые в промасленные газеты.
— Может, нам отнести это домой и положить в духовку, мам? — спросила Орла.
— Пожалуйста, дорогая. Мы придем через минуту.
Взгляд блестящих и любопытных глаз Орлы скользнул от матери к тетке и остановился на раскрасневшемся, сердитом лице сестры.
— Что тут происходит?
— Ничего не происходит, дорогая. Лучше отнеси рыбу и картошку домой, пока они совсем не остыли.