Лэйси из Ливерпуля
Шрифт:
— У меня мерзнет шея, — пожаловалась она, и Элис протянула ей полотенце, чтобы Берни могла согреться.
На лестнице послышались шаги, и в салон спустилась коренастая молодая женщина с ярким, улыбающимся лицом. На ней были теплое твидовое пальто и вязаный мохеровый шотландский берет.
— Я ухожу, миссис Лэйси.
— Мисс Кэддик! — Элис поцеловала женщину в щеку. — Желаю вам весело встретить Рождество и надеюсь, что венчание пройдет прекрасно. Удачи вам на будущее.
— И вам того же, миссис Лэйси. Я не могла бы и желать лучшей домовладелицы. Я убрала все наверху, так
— Спасибо, дорогая. Жаль, что вы венчаетесь не в Бутле. Я бы обязательно пришла в церковь посмотреть на вас.
— Если бы бракосочетание состоялось в Бутле, я непременно пригласила бы вас, миссис Лэйси, но Дурхэм слишком далеко, чтобы просить кого-либо приехать. — Она крикнула в кухню: — До свидания, Фионнуала, — и, одарив Бернадетту белозубой улыбкой, ушла.
— Итак, тебе придется поискать нового жильца, — сказала Берни.
— А я уже нашла. Учительница, которая принимает класс мисс Кэддик, согласилась снять и ее квартиру. Ее зовут Нелл Грини, с «и» на конце. Я полагаю, что она «мисс». Она приезжает из Лондона.
— Ну, и как она?
— Не знаю, я ее еще не видела. Мы договорились обо всем в письме.
Бернадетта с беспокойством рассматривала свою прическу:
— Я не слишком похожа на мальчишку? И мне не нравится, как выглядят мои уши.
— Питер Пэн был мальчишкой, поэтому и прическа такая. Что касается твоих ушей, то я могу укоротить их, если пожелаешь.
— Ты очень любезна. У Альберта будет сердечный приступ, когда он увидит меня вечером. Мы идем к Рису потанцевать.
— У Альберта Эйли не хватит сил для настоящего приступа. И я очень удивлена, что он умеет танцевать, если хочешь знать.
Бернадетта попыталась рассердиться, но сдалась и лишь тяжело вздохнула:
— Он, вероятно, даже не заметит ни моей новой прически, ни моего нового платья. Хотя танцор он хороший. Он брал уроки где-то на Спеллоу-лейн.
— Уроки чечетки? Как Дэйзи О'Лири?
— Нет, конечно, глупая. — Она рассмеялась. — Бальные танцы. Он ходил туда со своей матушкой.
— Не понимаю, что ты в нем нашла, — без обиняков сказала Элис. Альберт Эйли, сорокалетний холостяк, жил на Байрон-стрит вместе со своей матерью и был самым неинтересным мужчиной, которого она когда-либо встречала.
Берни пожала плечами:
— Он душка. По крайней мере, он не позволяет себе ничего такого.
— Наверное, потому, что не знает, как это делается. Серьезно, Берни. Тебе всего тридцать семь, и ты по-прежнему чертовски красива. Да вокруг сотни мужчин, которым Альберт Эйли и в подметки не годится.
— Пока я не встретила Альберта, мне не попадался ни один мужчина, который не захотел бы забраться ко мне в постель через пять минут знакомства. С ним легко, он вежлив, не жаден до денег. Единственное, что меня угнетает, так это то, что он все время толкует о своей мамаше. Мама то и мама это, так что мне хочется взвыть от тоски. В конце концов, тебе тоже только тридцать семь, и ты тоже по-прежнему чертовски красива. Вокруг много мужчин получше Джона Лэйси.
— Ш-ш! — Элис приложила палец к губам и кивнула в сторону кухни, где ее дочь мыла посуду. — Мы с Джоном
— Не так уж прекрасно, — хриплым шепотом проговорила Берни. — Он все еще спит в гостиной. Дети уже должны были догадаться, что здесь что-то не так.
— Они думают, все дело в его спине: он потянул ее, и поэтому ему приходится спать одному.
— Замечательная выдумка!
— Так оно и есть, Берни, и пока дети верят в это, остальное не имеет значения. В конце концов, меня это не беспокоит, во всяком случае не слишком. Я привыкла. — Она легонько толкнула подругу в плечо. — Не пытайся заставить меня выглядеть несчастной. Мне нравится иметь свой собственный салон. Я очень счастлива, даже если дома не все в порядке. А теперь проваливай и наводи красоту для своего Альберта. Да, кстати, когда придешь завтра к нам на рождественский обед, постарайся не сердить моего отца. А то вы двое вечно спорите.
Бернадетта открыла дверь.
— Скажи ему, чтобы он не злил меня, — нахально заявила она, прежде чем уйти.
— Фу! — Элис заперла дверь и рухнула в кресло. — Сегодняшний день нужно считать за два. Ты уже закончила, Фиона? — крикнула она. — Нам с тобой пора идти домой.
— Мне осталось только вытереть тарелки, мам.
— Оставь их в сушке, они сами высохнут.
Кто-то покрутил ручку двери.
— Мы закрыты, — крикнула Элис, но человек забарабанил по стеклу. — О господи, — простонала она. — Это опять твоя тетя Кора.
— Скажи ей, пусть убирается, мам.
— Не говори глупостей, дорогая.
— Я зашла пожелать вам веселого Рождества и обсудить условия аренды, — сказала Кора, когда Элис неохотно впустила ее. Светлая кожа невестки была землистого оттенка, бесцветные волосы собраны в обычный тугой узел на затылке. На ней было невзрачное пальто.
— Веселого Рождества, Кора, — холодно ответила Элис. — Что там насчет аренды?
Срок семилетней аренды истекал в конце месяца, и ее следовало продлить. Вне всякого сомнения, Кора пожаловала от имени Горация Флинна, чтобы назвать новую плату.
— Плата повысилась, — объявила Кора.
— Я так и думала. — В конце концов, это было справедливо.
— Новая арендная плата за семь лет составит четырнадцать сотен фунтов. — Маленькие глазки невестки лучились от удовольствия. Она явно наслаждалась тем, что принесла такие дурные известия.
— Четырнадцать сотен! — охнула Элис. — Я не могу платить столько, Кора! В начале года налоги возросли, а от последнего счета за электричество у меня глаза на лоб полезли.
— Тебе придется сократить расходы, — невозмутимо сказала Кора. — Например, уволить помощницу.
— Только не нашу Фиону!
— Нет, другую. Эту Пэтси. Она тебе больше не нужна, с тех пор как Фиона стала работать полный день.
— Я не могу этого сделать. Ей нужны деньги. Муж у нее страшно скуп, а она очень хочет, чтобы ее Дэйзи выступала на сцене.
— В бизнесе нет места сантиментам, Элис.
— В моем — есть, — воскликнула Элис. — Я ни за что не избавлюсь от Пэтси. Да и потом, нам часто нужны три пары рук.
Кора пожала узкими плечами:
— Соглашайся или отказывайся — от аренды, я имею в виду.