Лейтенант с линейного крейсера «Измаил»
Шрифт:
— Какая ты ясненькая, какая чистенькая, иди к нам… — услышала Катя вкрадчивый голос русалки.
Девочка испуганно взвизгнула и крепче прижалась к Алеше. Богатырь тоже заметил русалку и затормозил.
— А ну, хватит озоровать! — прикрикнул он. — Стань, какая ты есть!
В мгновение ока русалка преобразилась. И куда только тина и зелень подевались? Золотистые волосы рассыпались по груди, плечам и спине, милое личико, голубые глаза, гладкая и нежная кожа, изящный хвост.
— И все время ты, Алеша, нам шутить мешаешь, — надула губки русалочка.
— Извини, красавица, некогда нам, — ответил Алеша. —
— Ой, ужас какой! — всплеснула руками русалочка. — Надо водный народ предупредить!
И она нырнула в полынью, а богатырь тронул мотоцикл с места.
— А почему она так преобразилась? — спросила Катя.
— Так ведь это водный народ, а не нежить, — объяснил богатырь. — Если кто не по своей воле тонет, его русалки и водяные этого народа могут спасти. Ну не на берег вытащить, а жизнь оставить. Если мужчину русалочка целует, он водяным становится, а если водяной женщину, она в русалочку превращается. И одно условие есть. Если такой вот водяной или русалка вспоминают свое имя, кем они были до того, как под воду попали, то опять в людей превращаются. А если какой молодец поймает русалку, когда она в Небесное зеркало смотрится, то, считай, такое счастье привалило, о котором и мечтать не мог. И жену верную получает, с которой никто сравниться не сможет, и все что душа пожелает просить можно, все пожелания сбудутся.
Но есть и другие русалки и водяные — нежить. Это кто сам себя жизни лишил, в омут бросился или кого водный народ спасти не успел. Вот с этими лучше не встречаться, утащат под воду. А водный народ озорничает так, нежитью прикидывается. Подманила бы эта русалка тебя к себе, окатила бы с ног до головы водой и была бы такова.
— Хулиганка! — рассмеялась Катя.
— Озорница, — поправил ее Алеша.
У избушки на курьих ножках тоже шли приготовления. И Олень с Большой Медведицей и Умкой невольно впали в уныние. На поляну выкатился мотоцикл с тремя волками, а следом за ним выползли четырнадцать «Тигров» и три десятка немецких полугусеничных бронетранспортеров. В танках были лешаки, а на бронетранспортерах вперемежку ехали лешие и кикиморы. Затем двенадцать полугусеничных тягачей притащили немецкие зенитки восемьдесят восемь миллиметров, и лешие деловито установили их вокруг избушки на курьих ножках. Пешие лешаки деловито готовили завалы вокруг поляны.
Сорок разбойников и Абу-Хасан, как личная гвардия Бабы-Яги и Бармалея, отогревались в шатрах. Зато сама Баба-Яга и Бармалей с самодовольным видом прохаживались по поляне и командовали приготовлениями.
— Ничего у Деда Мороза на этот раз не выйдет, — самодовольно сказала Баба-Яга. — Никакие семь, никакие тридцать три богатыря не помогут! Они-то думают, что у нас все как прежде, одни «Тигры», а у нас еще Королева Стужи в запасе имеется. Как выпустит она свое воинство! А это кто еще?
Среди суеты леших и кикимор, растерянно озираясь, пробиралась живописная, но насквозь промерзшая компания. Первым шел дородный господин в длиннополом сюртуке поверх камзола, в коротких панталонах, чулках и башмаках, с очень длинной бородой. Рядом с ним суетился тощий человечек во фраке с помятой манишкой, панталонах, чулках и башмаках, с нелепым колпаком на голове. Следом ковыляли
— А вы кто такие? — грозно вопросила Баба-Яга. — Что за бродяги?
— Это я-то бродяга? — возмутился бородач. — Да я сам Карабас-Барабас! Доктор кукольных наук, именем Тарабарского короля!
— Так бы сразу и сказал, что ты Карабас-Барабас, — подбоченилась Баба-Яга. — Слышали про такого! И нечего нас этим тарабарой пугать! А эти кто такие?
— Это мой верный слуга и клеврет Дуремар, — ответил Карабас-Барабас.
— Мое почтение, сеньорита! — приподнял колпак Дуремар.
— А это — «Калек-дуэт» лиса Алиса и кот Базилио. Суперзвезды шоу-бизнеса… в перспективе.
— А связали кого? — спросил Бармалей.
— Конкуренты… — прошипел Карабас-Барабас. — Мальвина так вообще себя Примадонной вообразила. Буратино и Пьеро — продюсерами были, а Арлекин в композиторах подвизался. Даже песню о самом себе сочинил: «Ах, Арлекино, Арлекино, / Нужно быть смешным для всех, / Арлекино, Арлекино, / Есть одна награда — смех!» Тьфу, уши мои бы этого не слышали!
— Наглец, — только и сказала Баба-Яга.
— Нахал! — согласился Бармалей. — Вот что, дружище, Карабас-Барабас, запихивай этих продюсеров и Примадонну в клетку к Оленю, Медведице и медвежонку, а сам заходи к нам в избушку, отогреешься…
Лиса и кот обрадованно потащили пленников к клетке, но оробели, когда увидели, как разъяренная Большая Медведица оскалила свои клыки. Карабас-Барабас решил помочь своим «поп-звездам», принял самый грозный вид, который только был способен изобразить, и устремил столь же грозный взгляд на пленников.
— Щас как дам больно! — пообещал он вдобавок.
Но Медведица в ответ только зарычала и могучим ударом лапы заставила содрогнуться клетку. Карабас-Барабас шарахнулся назад.
— А… э… о… э… любезный! — окликнул он лешего, пробегавшего мимо.
Лешак щелкнул каблуками и вытянулся в струнку.
— Вот этих четверых, голубчик, запихните в клетку, — сказал Карабас-Барабас.
— Яволь, экселенц! — гаркнул леший и свистнул.
Сразу же набежала толпа лешаков и кикимор, они загнали палками троих пленников в угол клетки, быстро открыли дверь и затолкнули в клетку четырех новых невольников. И тут же захлопнули дверь, задвинули засов, повесили замок. Карабас-Барабас, весьма довольный всем этим, двинулся к избушке на курьих ножках, а вокруг него подобострастно суетились Дуремар, лиса Алиса и кот Базилио.
Но у самой избушки их едва не сбил вылетевший невесть откуда длинный лимузин. Водитель торопливо выпрыгнул из машины и бросился открывать двери салона. Первой выбралась монументальная дама в вечернем платье с корсетом, тут же уперла руку в бок и оглядела в лорнет поляну. Ее взгляд остановился на Карабасе-Барабасе.
— Мужчина, я не поняла вашего юмора! — недовольным тоном начала она. — Я прибыла со своими крошками, а вы стоите и не собираетесь оказывать знаки внимания! Я куда попала? Я здесь или я нет? Быстро подошли и оказали внимание! Если вы узнаете, какие у меня связи, вы почтете за честь ночевать на коврике у моей двери!