Лейтесь слезы... (Пролейтесь слезы) (др. перевод)
Шрифт:
Тут заговорил один из полохватов.
— Тогда ясно, что его УДы не поддельные. Какой дурак станет фабриковать преступный УД? Это ж совсем из ума надо выжить.
— Вот-вот, — подхватил Ясон.
— Ну, это не наша компетенция, — сказал старший пол, возвращая Ясону его УДы. — Пусть теперь улаживает это дельце со своим наркоинспектором. Марш отсюда. — Легким взмахом дубинки он убрал Ясона с дороги, одновременно протягивая руку за УДами следующего в очереди.
— Это все? — спросил Ясон у полохватов. Он никак не мог в это поверить. «Смотри не переиграй, —
Так он и сделал.
Туг из тени позади разбитого уличного фонаря к нему потянулась рука. Кати тронула его за плечо; Ясон замер, чувствуя, как леденящий страх сжимает его сердце.
— Ну, что ты теперь обо мне думаешь? — спросила девушка. — 0 моей работе? О том, что я для тебя сделала?
— Все в ажуре, — кратко ответил Ясон.
— Я не собиралась тебя сдавать, — сказала Кати. — Пусть даже ты оскорбил меня и бросил. Но ты должен остаться со мной на эту ночь, как обещал. Понимаешь?
Ему следовало бы ею восхищаться. Ошиваясь возле КПП выборочной проверки. Кати из первых рук получила доказательство того, что ее поддельные документы запросто могут провести Ясона через кордоны полов. И их отношения резко изменились — теперь Ясон был у нее в долгу. Поза обиженной и рассерженной жертвы уже ему не улыбалась.
Теперь Кати обрела над ним моральную власть. Первым делом кнут: угроза сдать его полам. Затем пряник: блестяще сфабрикованные УДы. Да, эта девушка и впрямь его заполучила. Ясону пришлось это признать.
— Я так и так могла бы тебя провести, — сказала Кати.
Вытянув правую руку, она указала на участок своего рукава. Здесь у меня идентабель серого пола; он виден под их макролинзами. Это чтобы меня по ошибке не свинтили. Я могла бы сказать…
— Пусть это останется тайной, — грубо перебил Ясон. — Я не хочу об этом слышать. — Он побрел прочь; девушка, будто проворная птаха, тут же порхнула за ним.
— Хочешь вернуться в мою Малую квартиру? — спросила Кати.
— В эту проклятую задрипанную комнатенку? — У меня есть плавучий дом на Малибу, подумал он, с восемью спальнями, шестью вращающимися ванными и четырехмерной гостиной с бесконечным потолком. И вот из-за чего-то, чего я не понимаю и с чем не могу совладать, я должен вот так тратить время. Навещать разные задрипанные, нищенские местечки. Паскудные столовки, еще более паскудные мастерские, самые паскудные на свете однокомнатные квартирки. Может быть, я за что-то расплачиваюсь, спросил себя Ясон. За что-то, чего я не знаю или не помню? Но ведь никто не расплачивается задним числом, размышлял он. Я давно это понял — задним числом ни за что не расплачиваешься — ни за плохое, ни за хорошее. В самом конце люди никогда не бывают квиты. Разве я теперь этого не уяснил? Если я вообще что-то уяснил.
— Догадайся, какая у меня завтра самая первая покупка? — спрашивала тем временем Кати. — Дохлые мухи. А знаешь почему?
— Еще бы. В них куча белка.
— Да, но дело не в этом. Я ведь их не для себя беру. Раз в неделю я покупаю упаковку для Бетси, моей черепахи.
— Что-то
— Она в моей Большой квартире. Но ведь на самом деле ты не подумал, что я покупаю дохлых мух для себя? Правда?
— «De gustibus non disputandum est», — процитировал Ясон.
— Так-так. «О вкусах не спорят». Верно?
— Верно, — отозвался он. — В смысле, если хочешь есть дохлых мух, валяй — ешь на здоровье.
— Их ест Бетси; они очень ей нравятся. Она такая маленькая зеленая черепашка — ничего похожего на тех громоздких сухопутных черепах. Ты никогда не видел, как они хватают пищу — муху, плавающую в их аквариуме? Бетси очень маленькая, но это просто жуть какая-то. В одно мгновение муха еще там плавает, а в следующее — хвать! И она уже в желудке у черепашки. — Кати рассмеялась. — Переваривается. Вот урок, который стоит усвоить.
— Какой еще урок? — Ясона охватило мрачное предчувствие. — Значит, когда ты хватаешь зубами, — сказал он, — ты либо глотаешь все, либо не трогаешь ничего. Кусок тебя не устраивает.
— Так мне кажется.
— И что же у тебя теперь? — спросил Ясон. — Все или ничего?
— Я… я не знаю. Интересный вопрос. Скажем, у меня нет Джека. Но может быть, я его больше и не хочу. Все это так свински долго тянется. Нет, по-моему, он мне еще нужен. Но ты нужен мне больше.
— А я думал, ты женщина, способная в равной степени любить сразу двоих, — заметил Ясон.
— Разве я так сказала? — Кати размышляла, пока они шли. — Я имела в виду идеал. Но ведь в реальной жизни ему можно следовать только приблизительно… понимаешь? Ты способен уследить за ходом моих мыслей?
— Да, я способен за ними уследить, — отозвался Ясон, — и прекрасно вижу, куда они ведут. А ведут они к временному отказу от Джека, пока я рядом, и к психологическому возвращению к нему, когда меня рядом не окажется. Ты всякий раз так делаешь?
— Я никогда от него не откажусь, — резко сказала Кати.
Дальше они шли молча, пока снова не оказались перед громадным многоквартирным зданием старой постройки с лесом уже неиспользуемых ТВ-антенн, торчащих по всей крыше. Пошарив в сумочке, Кати нашла ключ и открыла дверь комнаты.
Свет там уже горел. И лицом к ним на заплесневелом диване сидел средних лет седовласый мужчина в сером костюме. Грузный, но безукоризненно одетый. Идеально выбритый — ни порезов, ни красных пятен, ни промашек. Мужчина был безукоризненно одет и ухожен; казалось, каждый волосок на его голове лежит в точности на своем месте.
— М-мистер Макнульти, — с запинкой сказала Кати.
Поднявшись на ноги, грузный мужчина протянул Ясону правую руку. Ясон машинально потянулся ее пожать.
— Нет, — сказал грузный. — Я не собираюсь пожимать вам руку. Мне нужно видеть ваши УДы — те, что она для вас сделала. Дайте мне их.
Молча (сказать было просто нечего) Ясон передал ему свой бумажник.
— Нет, этих ты не делала, — после краткого осмотра заявил Макнульти. — Если только твоя квалификация чертовски не повысилась.