Лезгинка по-русски
Шрифт:
– Это было бы очень хорошо. Что у вас со связью? Подполковник Строев не звонил?
– Звонил. Обеспечат. Валентин Викторович дал мне контактный номер, там будет человек, непосредственно курирующий нас с вами. Трубку мне доставят в течение часа. Я сразу сообщу вам номер, чтобы уже в приграничных районах не пользоваться сотовой связью.
– Да, и на мой номер следует деньги положить. У меня может скоро счет обнулиться.
– Сделаем. И будем отслеживать ваш счет, чтобы без связи не оставить. Что еще?
– Еще? Еще только удачи нам…
– Удачи!
Убрав трубку,
– Джабраил, я спрашивал нашего метеоролога. У них в селе есть три Джабраила Дидигова. Ты вполне можешь сойти за одного из них.
– Это неважно, товарищ подполковник. Вы не сказали метеорологу, чем вызван ваш вопрос? А то может получиться какая-то накладка. Не в этот раз, так в другой, и выстрелит, когда не ждешь…
– Не переживай, капитан. У меня нет привычки объяснять людям то, что их не касается. У тебя, я слышал, есть опыт нелегальной работы?
– Это что, по радио передавали? – удивился Джабраил.
Занадворов оценил скромность, профессионально присущую тем, кто работает в стиле капитана Дидигова. По большому счету, это тоже разведка, а в нынешней операции Джабраил вообще должен показать качества сотрудника Службы внешней разведки.
– Может, и передавали, только я ни радио не слушаю, ни телевизор не смотрю. Я считаю себя человеком приличным, а таковые телевизоры в окно выбрасывают, чтобы дети их не стали мерзопакостными людьми.
– Выбросили, товарищ подполковник? – вполне серьезно спросил капитан.
– Нет. Это один мой знакомый священник сделал. Достойный, надо сказать, человек.
– Я тоже смотрю только телеканал «Боец».
– «Рукопашку» любишь?
– Тренируюсь, когда время позволяет…
– Я тоже тренируюсь, но даже этот телеканал не смотрю. У меня вообще телевизора нет. Старый сломался, а новый я покупать не стал принципиально, чтобы атмосферу в квартире не поганить. Уже больше десяти лет. А относительно тебя, извини уж, я вынужден был поинтересоваться у полковника Самокатова, с кем мне предстоит работать. Но он, как и ты, и как все парни из ФСБ, больше спрашивать любит, чем отвечать. Сказал только, что имеешь опыт нелегальной работы.
– Имею… – скромно согласился капитан.
И не стал углубляться в подробности.
– Как будем в этот раз действовать?
– Просто. Я пойду в лабораторию вместе с подполковником Мелашвили. В качестве перспективного клиента…
– Перспективный клиент тоже должен представлять какие-то социальные слои.
– Это я понимаю. Первоначально полковник Самокатов предложил мне воспользоваться собственной фамилией и объявить себя родственником Амади, представляющим его интересы. Но у меня другая мысль появилась…
Капитан замолчал.
– Ты рассказывай, не стесняйся! Нам с тобой вместе работать, и в данной ситуации не мы осуществляем твое агентурное прикрытие, а ты добываешь для нас информацию. Так что настраивайся на волну откровения.
– У вас «переговорка» включена, товарищ подполковник…
Занадворов глянул на нагрудный карман, из которого торчал краешек корпуса «подснежника» с горящим зеленым индикатором.
– Если
– Понял. Я, товарищ подполковник, слегка знаком с одним чиновником из нашего правительства. Тоже Джабраил Дидигов. Этому чиновнику приходится много ездить по России, и он имеет связь с чеченскими диаспорами практически во всех регионах. Извините уж за такое неверное использование слова «диаспора». Я понимаю, что ее могут иметь только иностранцы, а мы, жители России, таковой не являемся. Но так все уже говорят, и это стало привычным.
– И что? Думаешь, под видом этого чиновника…
– Это многообещающий вариант. С широким охватом и большим числом контактов. Американцы, при всем моем невысоком мнении об их способностях, не могут за него не ухватиться.
– А откуда такое мнение?
– Сталкивался с ними в районе Цхинвала. Амбиций даже больше, чем денег… И больше ничего.
– Хороший опыт. Только и американцы бывают разными. И потому полагаться на такие понятия не стоит. Исходить всегда следует из самого сложного варианта – тогда работаться будет легче и неожиданных неприятностей встретишь меньше.
– Согласен. Но я это так… К слову, товарищ подполковник, пришлось.
– И что ты хочешь предложить полковнику Лоренцу?
– Варианты развернутого сбыта – в основном по городам Урала и Сибири, поскольку я там чаще всего бываю в служебных командировках и имею прочные связи. Проверить мои данные будет достаточно сложно. По крайней мере такая проверка должна занять несколько дней. За это время я сумею узнать о лаборатории все, что вам необходимо, если вы не полагаетесь на данные Мелашвили.
– Подполковнику можно верить только наполовину. Когда человек помогает по принуждению, он всегда мечтает вырваться из своей узды. А это возможно только в случае, если он, внешне категорически оставаясь вдалеке от всех событий, все же подставит нас под удар. В этом случае нашей стороне нечего будет предъявить ему. Хотя его расписка у нас имеется, и она своего действия не теряет и в дальнейшем.
– А если такой вариант… Не может он пойти к своему руководству и выложить все? Скажет, не было у него другого выхода, чтобы выпутаться из ситуации…
– Мы с Самокатовым обсуждали такой поворот – еще до конкретной вербовки – и нашли его возможным. И потому подстраховались: почти половина вопросов к Мелашвили касалась не лаборатории, а специальной службы внешней разведки Грузии и лично Гелы Бежуашвили. Мелашвили много чего, кстати, наговорил, многих назвал с обозначением сферы интересов, рассказал о некоторых проектах своей службы, в которых сам принимал участие раньше, и о перспективных разработках, о которых он что-то слышал или косвенно касался. Самокатов сразу передал данные в Москву, в ваше федеральное управление, там проверяют данные. Если в рассказах грузина все – сплошная выдумка, то Мелашвили придется ликвидировать. Если там есть хотя бы частичка правды, он никогда уже из наших рук не вырвется. Но все же доверять ему полностью тоже опасно, и нам следует это обязательно учитывать.