Лезгинка по-русски
Шрифт:
– Почему китайского? Разве я узкоглазый?
– Нет, ты широкоглазый. Просто грузинского шпиона мы уже поймали, остался только китайский… Двигай!
– Я пошел, – сказал Рататуев. – Сдаваться, как говорится…
Сдача, видимо, происходила очень тихо, или же старший лейтенант по неосторожности слишком далеко отодвинул ото рта микрофон «подснежника», поэтому разговоров было не слышно. И это не понравилось Занадворову. Такая ситуация могла бы быть, скажем, тогда, когда Рататуев получил бы удар по голове, его оттащили бы в сторону, и сами бы нападавшие при этом не издавали ни звука. Но в этом случае откликнулся бы пулеметной очередью старший лейтенант Заболотнов. А пулемет молчал, вызывая недоумение. Наконец, в наушниках
– Тотоша, что там у тебя?
Рататуев не ответил.
– Шиш, что у Тотоши?
Но и пулеметчик промолчал. Это совсем уже не понравилось командиру.
– Тихий, проверь… – бросив несколько взглядов по сторонам тропы, привычно негромко дал команду подполковник.
– Ты меня, командир? – спросил из-за спины голос майора Тихомирова.
И голос прозвучал именно из-за спины, а не из наушника, что Занадворов определил сразу, и потому обернулся непривычно резко, не понимая, что происходит.
– Связь пропала, – вслух сказал старший лейтенант Лукоморьев, объясняя ситуацию и снимая напряжение. – Только у меня или у всех?
– Понял, – сообразил Занадворов. – На нас наведены грузинские или американские радары. В сектор периодического просмотра попадаем. Спутник ГРУ, согласно договоренности, радары отслеживает, включая наземные станции, которые глушат все наши сигналы. Придется какое-то время потерпеть без связи.
– А они не могут взять нас в постоянный оборот? – поинтересовался Тихомиров. – Радиостанции все равно будут фонить, и радары не могут их не заметить.
– Не знаю, – признался Занадворов. – В управлении космической разведки обещали только одно – что нас не смогут прослушивать.
– За общим фоном помех никакой радар наши радиостанции не выделит и не вычислит, – высказал свое мнение старший лейтенант Шумаков. – Сигнал слишком слабый… Он только-только до приграничной реки достанет.
– А мне без «подснежника» как-то и работать неуютно, – вздохнул капитан Ёлкин. – Откровенно скучно. Даже какое-то одиночество чувствуешь…
– Зажирели мы все, – покачал головой командир. – «Подснежники» появились-то всего ничего как, а уже – неуютно, одиноко ему… Раньше вообще без них обходились! Да и сейчас только в ОМОГ… А войска без них почти повсеместно обходятся. А вам все удобства и унитаз с мягкой спинкой подавай, почти как американцам… [24] Двинули вперед – и не раздумывать об унитазах! Нас там, похоже, ждут. Тихомиров, выходи первым. Проверь и возвращайся!
24
Во время войны в Ираке американские войска активно протестовали против того, что, по недосмотру интендантов, им не доставили туалетные кабины, которыми должны были формироваться сборные жилые домики казарменного типа. Дело доходило до отказа принимать участие в боевых действиях, что сделало американских военных посмешищем в других армиях.
Майор, удерживая на всякий случай автомат перед грудью, легко обогнал идущих впереди офицеров и вскоре скрылся за поворотом тропы. Тропа здесь шла по местности, состоящей из леса и скал, – то вверх козлом прыгала, то рыбой ныряла в мелкие и глубокие овраги; видимость была ограничена расстоянием от поворота до поворота. Дойдя до первого поворота, спецназовцы Тихомирова уже не увидели, но здесь предстояло забраться по камням на короткий и сложный в прохождении подъем, а когда все поднялись, оказалось, что тот уже и в низинку спустился, и за следующим поворотом скрылся. Догонять, впрочем, никто не рвался; шли своим привычным темпом, тем более что спуск по камням был гораздо более сложным, чем подъем, и подполковник Занадворов приказал использовать при спуске альпинистскую веревку.
– Мы
– Техника везде одна, и не нами она придумана, – сказал капитан Захватов. – Но одна и та же техника используется на одном и том же склоне. Когда будем здесь подниматься, тоже пойдем с веревкой. А на ту сторону спускаться и без нее можно…
Вопрос Элизабара был вызван тем, что ему не слишком хотелось пользоваться веревкой, поскольку за нее было трудно держаться, так как руки были заняты тяжелым и длинным посохом, подарком метеоролога Абали Дидигова. И бросать резной посох не хотелось. Слишком он красив, да и сгодиться еще может, потому что до лаборатории еще добираться и добираться…
– Помогите Элизабару! – приказал Сергей Палыч, сразу просчитав ситуацию.
На свет тут же появилась другая веревка, под стать первой. Два старших лейтенанта быстро соорудили на конце широкую петлю.
– Надеюсь, вешать меня здесь не будут? – с некоторым сомнением в голосе спросил Элизабар.
– Будут, – сурово сказал старший лейтенант Лукоморьев. – Но только под мышки, к сожалению… Подставляй голову!
Петля, миновав шею и плечи, охватила корпус Элизабара.
– Второй конец не тяни. Развяжешь внизу, – предупредил один старший лейтенант, фамилию которого Мелашвили не знал.
– Вперед и вниз! – скомандовал Лукоморьев.
Элизабар начал спуск, соображая, как же так быстро и без веревки умудрился спуститься майор Тихомиров. Здесь следовало не только силой рук и ног обладать, но и повышенной осторожностью, которая всегда является врагом скорости. Сам он только отталкивался посохом и здоровой ногой от больших камней; старшие лейтенанты стравливали веревку, опуская подполковника грузинской разведки, как ему казалось, достаточно быстро. Настолько быстро, что эти каскадерские трюки казались ему даже опасными. Но вместе с тем появилась и какая-то своеобразная гордость своей ловкостью. Элизабар даже был бы рад, окажись спуск более длинным.
Внизу, дернув за свободный конец, он освободил веревку, которая змейкой побежала кверху. А половина спецназовцев уже умудрилась спуститься другим способом, только за счет силы своего тела, и используя веревку лишь в качестве страховки.
– Как я смотрелся? – спросил Мелашвили у наблюдающего за спуском товарищей и придерживающего конец вспомогательной веревки капитана Ёлкина.
– Как тяжеленный мешок с дерьмом, – вежливо ответил капитан, не отрывающий взгляд от скал. – Надо было тебя просто сбросить. Ничего бы с тобой не случилось…
Капитан Джабраил Дидигов спускался одним из последних. За его действиями Мелашвили наблюдал с особым интересом, поскольку капитан не был спецназовцем и специальной подготовки не имел. Тем не менее затруднений, кажется, тот не испытал и уже через три минуты стоял рядом с грузинским подполковником, с которым ему предстояло идти на территорию лаборатории.
Элизабар улыбнулся капитану, тот же только хмуро наклонил голову…
Едва группа дошла до следующего поворота, где тропа, как в ворота, входила в пространство между скал, сужающееся вверху до узкой щели, через которую только ствол автомата и пролезет, как передовые увидели майора Тихомирова, появившегося из-за следующего поворота одновременно с основной группой и делающего знак рукой. Знак можно было понять как однозначно приглашающий. Значит, впереди все в порядке, там встречают пограничники вместе с полковником Самокатовым, которые наверняка обследовали все окружающее пространство, и можно двигаться вперед без оглядки. Тем не менее подполковник Занадворов не снял замыкающего часового, спустившегося со скалы последним и снимающего веревку за прошедшей группой. Более того, Сергей Палыч даже отдал команду голосом, поскольку «подснежники» все еще не работали: