Леж Юрий
Шрифт:
В наступившей тишине, перебиваемой сопение толстяка и каким-то едва слышным шебуршанием пары девчонок на пуфике у дверей, Воронцов неторопливо налил полстакана коньяка, выпил небольшими глотками, хотя, честно говоря, смаковать там было нечего, и так же не спеша вышел из комнаты...
...
– Так вот кого Кульков так напугался-то, - обыкновенным, непророческим голосом сказала Сова, распахнув глазищи на Воронцова.
– А ты... как...
– удивился Алексей.
– Мысли, что ли, читаешь?
–
– Обыкновенная наблюдательность и логика. Ты сказал, что штурмовик, и задумался... вспомнил что-то. А я вспомнила, как психовал Кульков...
...
– Броня, ты додик, ты самый додистый из всех додиков в этом городе!
– шипел капитан, изредка схватывая толстяка за лацканы пиджака и тут же, спохватившись, отпуская.
– Ты что сделал? Ты понимаешь, кому ты меня подставил? Ты моей смерти желаешь? Или своей? Лютой и мучительной?
– Саня, ты чего, Саня, - перепугано уговаривал его толстяк, совершенно не ожидавший такой реакции от старинного приятеля.
– Сам же сказал, мол, приведи кого, покуражиться тебе захотелось... а тут этот... унтер. Я что-то у вас, в войсках, не понимаю? Унтер старше тебя по чину или он - незаконный сын нашего патриарха?
– Кретин, идиот, додик, - схватился за голову Кульков.
– Ты так и не понял? Это же штурмовик...
– Ты можешь сказать нормально?
– чуток придя в себя, уже слегка возмутился толстяк Броня.
– А то всё додик, да додик... сам-то кто? расстилался тут перед этим унтером, как перед фельдмаршалом на параде...
– Как тебе нормально сказать, если ты элементарных вещей не понимаешь?
– тоже начал отходить капитан.
– Даже на петлицы не глянул, прежде чем сюда его тащить...
– Очень я понимаю в этих ваших рюшечках, бантиках и крестиках, - презрительно фыркнул Броня.
– Я - человек штатский, мне все равно, что генерал, что ефрейтор...
– А штурмовикам тоже насрать - штатский ты или просто так сюда зашел, погреться, - для успокоения собственных нервов капитан в пару глотков вымахнул стакан коньяка и, не закусывая, продолжил: - Вот не понравился бы этому унтеру ты или я... и всё.
– Что - всё?
– не понял толстяк.
– Что бы он сделал-то? не понимаю...
– Если бы повезло - убил сразу. А нет, так на пожизненную инвалидность: кататься в коляске и ходить под себя, - с истерическим смешком пояснил Кульков.
– Сколько таких случаев было... служба-то у них - на передовой, нервная, вот и срываются легко, да и убивать привыкли, не то, что мы тут.
– Так есть же полиция и этот, как его, трибунал для ваших...
– попробовал возразить Броня, прибегая к испытанному средству всех обывателей.
– Есть, да не про их честь, - вздохнул Кульков.
– Убьет вот такой штурмовик тебя или еще кого, так тут же, в три дня, трибунал свидетелей опросит, его осудит, приговорит... и расстреляют штурмовичка бедного перед
– И за что ж им такие вот привилегии?
– гулко икнув, спросил толстяк, наконец-то сообразивший, какую беду едва на самого себя не накликал.
– А вот этого тебе, додик Броня, знать пока еще не положено, - обретая исчезнувший на время нервной встряски постоянно присущий ему апломб, самодовольно заявил капитан.
– Да и собственными силами со штурмовиками разбираться я бы и врагам не посоветовал... Досконально про один случай знаю, ну, то есть, достоверно. Слышал, небось, что было с семейкой Адамовых?
– Еще бы, - кивнул Броня.
– Вырезали их всех... грудных младенцев не пощадили и самых дальних, седьмая вода на киселе, родичей в других городах... жуть, короче... так это - они?
– Т-с-с...
– нарочито приложил палец к губам капитан и улыбнулся самодовольной улыбкой знающего важную тайну маленького человечка.
– А вот, чтобы и дальше тебе жить спокойно и весело, найди возможность, тихонечко подложи в карман этому штурмовику денег, да не меньше двух сотен, и так сделай, чтоб он не заметил...
– Унтеру - и две сотни?
– засомневался жадный от природы Броня.
– Не жирно ли?
– Нет, ты как был, так и останешься додиком, - покачал головой капитан.
– Штурмовика не купишь, но вот две сотни обнаружив, он их примет, как твое извинение за недоразумение, понимаешь?
– Ну, если только так...
– все еще жадничая, протянул толстяк.
– Я тогда кого из девчонок приспособлю, они половчее, да и незаметнее будет...
– Приспосабливай кого хочешь, но чтоб через пару часов деньги у штурмовика в кармане были, - жестко отозвался капитан.
– Платить надо за свою глупость... и невнимательность тоже.
Расстроенный предстоящей потерей денег толстяк шумно засопел...
...
– А почему ж он - Броня? Бронислав, что ли? Что-то ничего славянского у него в лице не было, - поинтересовался Воронцов.
– Да какой он Бронислав, - весело засмеялась, вступая в разговор рыжая репортерша.
– Бронштейн это. Фамилия в городе известная, он третий сынок, вокруг ювелирки крутится, но - так, по мелочи в основном...
Видимо, пересказ событий Совой был настолько ярким, что признать действующих лиц не составляло труда, тем более, репортерше, обязанной по профессии быть в курсе многих и многих дел и знать всяких людей в городе.