Лёжа со львами
Шрифт:
– Вы так считаете?
– Жан-Пьер изобразил на лице кривую улыбку.
– Видите ли, трудно добиться чего-то полноценного в сжатые сроки. Отправлять туда врачей на непродолжительное время малоэффективно. Дело в том, что мятежникам требуется нечто вроде постоянно действующей медицинской структуры, ну, скажем, госпиталь, базирующийся в одном и том же месте и располагающий до определенной степени неизменным персоналом в течение от одного до двух лет. В нынешней обстановке половина людей просто не знает, куда везти своих больных и раненых, они не подчиняются рекомендациям врачей, так как просто не знают их достаточно хорошо, чтобы им верить, к тому же у врачей нет времени для санитарного просвещения. А расходы, связанные с
– Жан-Пьер с таким пылом излагал свои аргументы, что почти уверовал в них сам. Ему пришлось вспомнить о том, что побудило его самого отправиться в Афганистан и что на самом деле заставило его провести там целых два года.
– Кто же собирается оказывать безвозмездные услуги? раздался чей-то голос у него за спиной.
Он обернулся и увидел другую пару, державшую в руках подносы с пищей, Валери, которая, как и он, работала в больнице и жила при ней, и ее друг, рентгенолог. Они сели рядом с Жан-Пьером и брюнеткой, которая и ответила на вопрос Валери: "Жан-Пьер готов отправиться в Афганистан, чтобы помочь мятежникам".
– Неужели?
– удивилась Валери.
– Я слышала, что вам предложили прекрасное место в Хьюстоне.
– Я отказался от этого предложения.
– Почему же?
– спросила пораженная Валери.
– Я считаю, что важнее спасать жизни борцов за свободу, а вот некоторым техасским миллионерам до этого совсем нет дела.
Рентгенолог не испытывал такого восхищения от решения Жан-Пьера, как его подруга. Проглотив свою порцию помидоров, он сказал:
– Не стоит переживать. Когда вы вернетесь, без труда получите то же самое предложение. Вы уже будете героем и останетесь врачом.
– Вы так думаете?
– холодно спросил Жан-Пьер. Ему не нравился такой поворот в разговоре.
– В прошлом году из этой больницы двое уехали в Афганистан, - продолжал рентгенолог.
– По возвращении обоим предложили великолепные места.
В глазах Жан-Пьера пробежал лучик терпимости.
– Приятно сознавать, что если я выживу, трудоустройство мне будет обеспечено.
– Еще бы, - проговорила возмущенная брюнетка.
– После таких-то жертв!
– А что думают об этом твои родители?
– поинтересовалась Валери.
– Моя мама согласна, - сказал Жан-Пьер. Она, разумеется, одобрила, ведь она любила героя. Жан-Пьер мог представить себе, что сказал бы отец о юных врачах-идеалистах, отправляющихся помогать афганским мятежникам. "Социализм это вовсе не значит, что каждый может делать то, что ему захочется!
– сказал бы отец своим жестким и грубоватым голосом с легким румянцем на щеках.
– Как думаешь, что представляют собой эти мятежники? Это бандиты, которые устраивают охоту на законопослушных крестьян. До наступления социализма необходимо покончить с феодальными институтами, - он стукнул бы по столу своим огромным кулаком.
– Чтобы приготовить суфле, надо разбить яйца - чтобы построить социализм, надо, чтобы полетели головы!". Не беспокойся, папа, все это мне известно.
– Мой отец умер, - сказал Жан-Пьер.
– Но он сам был борцом за свободу. Во время войны он сражался в рядах Сопротивления.
– И чем он занимался?
– скептически поинтересовался рентгенолог. Но Жан-Пьер не стал отвечать на этот вопрос, ибо увидел, как через всю столовую, изнывая от жары в своем воскресном костюме, к нему направлялся редактор газеты "Ля Револьте" Рауль Клерман. Какого черта этот жирный журналист слоняется по больничной столовой?
– Мне надо с тобой кое о чем поговорить, - с места в карьер выпалил запыхавшийся Рауль.
Жан-Пьер жестом показал на стул.
– Рауль...
– Это очень срочно, - начал Рауль, словно ему было все равно расслышали сидевшие за столом его имя или нет.
– Ты не хотел бы разделить с нами
– Очень жаль, но я не могу.
Жан-Пьер уловил паническую нотку в голосе толстяка. Заглянув в его глаза, он почувствовал мольбу кончать с этим бездарным прожиганием времени. Удивленный Жан-Пьер поднялся со стула.
– О'кей, - бросил Жан-Пьер. Чтобы сгладить впечатление от внезапности происшедшего, он сказал игриво сидевшим с ним рядом:
– Не дотрагивайтесь до моей еды. Я сейчас вернусь. Он взял Рауля за руку, и они вместе вышли из столовой.
Жан-Пьер хотел остановиться и поговорить за дверью, но Рауль все шел и шел по коридору.
– Меня послал сюда господин Леблон, - пояснил он.
– Я уже думал, что он стоит за всем этим, - проговорил Жан-Пьер.
Месяц назад Рауль устроил встречу с Леблоном, предложившим ему отправиться в Афганистан, формально по примеру многих молодых врачей для оказания помощи мятежникам, а фактически для шпионажа в пользу русских. Жан-Пьер переполнялся гордостью, вместе с тем на душе его было тревожно и трепетно от представившейся возможности совершить какой-нибудь действительно яркий поступок в интересах дела. Он опасался только одного, что организации, направлявшие врачей в Афганистан, откажут ему из-за его принадлежности к коммунистической партии. Им трудно будет выяснить, является ли он действительно членом партии, а он, разумеется, не скажет им об этом, но им наверняка известно, что он сочувствует коммунистам. Тем не менее очень многие французские коммунисты выступили против вторжения в Афганистан. Между тем, теоретически существовала вероятность того, что какая-нибудь осторожная организация предложит Жан-Пьеру более надежное сотрудничество с какой-либо иной группировкой борцов за свободу - например, отправляющей людей для оказания помощи мятежникам в Сальвадоре. В итоге ничего не получилось, и Жан-Пьера немедленно привлекла к себе организация "Врачи за свободу". Он сообщил Раулю добрую весть, а тот заметил, что состоится еще одна встреча с Леблоном. Возможно, речь пойдет об этом. Только к чему паника?
– Он хочет видеть тебя сейчас.
– Сейчас?
– спросил раздраженно Жан-Пьер.
– У меня сейчас дежурство. У меня больные.
– Кто-нибудь наверняка о них позаботится.
– Но к чему такая спешка? В ближайшие два месяца я все равно никуда не поеду.
– Речь идет не об Афганистане.
– Тогда о чем же еще?
– Я не знаю.
– В таком случае почему в твоих глазах столько страха? поинтересовался Жан-Пьер.
– Какие-нибудь предчувствия?
– Мне известно, что арестован Рахми Коскун.
– Турецкий студент?
– Да.
– За что?
– Я не знаю.
– А какое это имеет отношение ко мне? Я с ним почти не знаком.
– Господин Леблон все разъяснит.
Жан-Пьер вскинул руки.
– Я не могу все здесь бросить и уйти.
– Что бы случилось, если бы ты заболел?
– спросил Рауль.
– Я бы сказал об этом дежурной сестре, а она вызвала бы замену. Но...
– Ну, так позвони ей.
Они подошли к входу в больницу, где на стене был установлен целый ряд внутренних телефонов.
"Это может быть своего рода тест, - подумал Жан-Пьер, - тест на верность, чтобы проверить, достаточно ни я серьезен, чтобы выполнить это поручение". Он решил испытать гнев больничного начальства и снял телефонную трубку.
– Я вынужден отлучиться из-за непредвиденных семейных обстоятельств, сказал он в трубку.
– Немедленно свяжитесь с доктором Рошем.
Слушаю, доктор, - спокойно ответила сестра.
– Надеюсь, вас миновали печальные известия.
– Расскажу вам об этом позже, - проговорил он торопливо.
– До свидания. О, минутку.
– У него была одна послеоперационная больная, у которой ночью было обильное кровотечение.