Лезвие Эры

Райбер Влад

Думая об этом, девочка скривилась. Теперь мысли о кондорах вызывали щекочущее омерзение, а к горлу подступало тягостное ощущение тошноты. Сможет ли она когда-нибудь снова любоваться этими птицами, узнав всё это?

– Об этом не говорилось в книгах, которые я читала, - угрюмо сказала Эрра.

– Ох, не нужно было тебе рассказывать о кондорах, ты вся побледнела. Не думай об этом. Знаешь, Гаммел не считал этих птиц плохими, он говорил, что они приносят пользу, избавляя землю от мертвой плоти и освобождая место для новой жизни, -

попыталась подбодрить Лая.

Девочка фыркнула и перевела задумчивый взгляд на задернутое шторами окно.

– Значит, они его съедят…

Наконец, она взяла свою кружку и сделала глоток. Ей хотелось промыть горло после столь неприятных слов. Чай успел стать холодным, и его аромат стал ещё тоньше.

– Останешься у меня до рассвета? – немного погодя спросила Эрра.

– С радостью. Я так устала, мне бы хотелось поспать, - выразительно зевая, ответила Лая.

В самом деле, уже давно надо было подумать о сне. Девочка отодвинула столик к стене, подтащила свернутый матрас на середину комнаты и расстелила его на полу. Лая убрала пустые кружки.

Вскоре вокруг всё затихло, смолк и треск задутых свечей. Дом погрузился в непроницаемый мрак, и, казалось, весь мир растворился в этой кромешной тьме и тишине, изредка нарушаемой далеким стрекотанием полевых сверчков.

Лая легла на бок рядом с девочкой, прижавшись к её спине так близко, что Эрра могла чувствовать на шее её дыхание. Мягкая рука обняла девочку под грудью. Стало тепло и спокойно. Никогда раньше она не ощущала себя так уютно. Словно она и Лая слились воедино, как это было до рождения. Вот только сон никак не шел. На душе было спокойно, а комок мыслей в голове рос всё больше и больше, вытесняя желание спать.

– И что ты всё вздыхаешь? – очень тихо и сонно спросила Лая. – Никак задумала что-то?

– Я пойду в горы. Мне нужно увидеться с Гаммелом, - так же тихо ответила Эрра. – Он ведь направился в горы?

– Думаешь, он ждет тебя?

– Думаю, да.

– Считаешь, он хочет, чтобы ты его отыскала?

– Да.

На самом деле Эрра не думала об этом, но Лая, очевидно, была права.

– Ясно, - кратко ответила та и больше не сказала ни слова.

Судя по тому, как девушка часто засопела носом, она, скорее всего, едва договорив, провалилась в сон.

Тут и Эрра почувствовала себя безумно уставшей. Настолько уставшей, что даже мысли казались слишком тяжелым грузом. Отбросив их, девочка стала медленно погружаться в темный омут. Тело её обмякло. Умолкло пение полевых сверчков.

***

Минуло много рассветов и сумерек, прежде чем Эрра собралась в дорогу. Долго девочка не могла пересилить себя, заставить сдвинуться с места. Страх и нерешительность

мешали ей. Но забыть о своей цели она не могла.

В полном одиночестве девочка сидела дома с полным отсутствием интереса к чему-либо. Раньше она могла читать до изнурения, теперь же не была способна прочесть и пары книжных страниц. Не хотелось больше выходить в поле полюбоваться кондорами, отныне и далекие крики их не вызывали ничего кроме раздражения. Иногда Эрра так сильно гневалась на птиц, что хватала косу и гремела молниями в облаках, чтобы те убирались туда, откуда прилетели. И даже сна девочка лишилась.

За что ни возьмись, куда ни взгляни, всюду виделся никогда неизвестный ей родитель. Каждый предмет, каждая перемена, будь то свет или тень, наводили на мысли о нем. Ничего не осталось, была лишь несокрушимая темная гора дум, на вершине которой вырисовывались смазанные очертания Гаммела, окутанные туманными суждениями.

Бессонными сумерками Эрра разжигала печь и подолгу сидела перед ней, уставив взгляд на огонь. Вместе с треском горящей древесины иногда ей чудилось, будто она слышит шепот. Не то капли, скопившиеся от испарений, падая, шипели на раскаленных углях, не то и вправду шептал родитель, засев глубоко в печальных мыслях. Девочка прислушивалась, но не могла разобрать бессмысленных слов, чувствовала только, что голос полон отчаянья и тоски, будто хотел рассказать о том, что дни его сочтены и времени осталось немного.

Эрра никогда не задумывалась о времени и не знала, что его можно терять даром. Что минута для вечных? И что столетие в бесконечном пути? Она и не считала, сколько раз наступали сумерки с той поры, когда она пообещала навестить Гаммела. Но однажды девочка всё-таки решилась.

Толкнул её вовсе не порыв, и это не было результатом долгих раздумий. Просто как-то раз, проснувшись утром, поняла, что пора собираться в дорогу. В окно ещё только-только пробивался рассвет, угли в погасшем камине ещё тлели и дышали сухим жаром.

Ни о чем не думая, словно подчиняясь инстинктам, девочка собрала в мешок всё, что необходимо в долгом походе: наполнила водой флягу, запаслась хлебом и взяла с собой веревку. Вдруг пригодится в горах. И, конечно же, не забыла о своей косе. Без неё в долгом пути обойтись невозможно. Эрра надела серую мантию с капюшоном, сотканную из плотного льна. На улице стояла теплая погода, но она была наслышана о промозглом холоде на вершинах. О горных ветрах, чья сила способна сбросить со скалы даже самого сильного мужчину.

Перед тем как покинуть дом, Эрра оглядела комнату. В утреннем полумраке всё казалось таким унылым и печальным. С тех пор, как девочка поселилась здесь, она ни разу надолго не оставляла своё жилище, потому и была встревожена. Что, если ветер разобьет окна? Вдруг крыша прохудится и дождь зальёт полы? Никто теперь не сможет позаботиться об этом месте.

Девочке стало грустно, как только её посетила странная мысль о том, что будет, если она больше никогда сюда не вернется. Как печально и бессмысленно будет выглядеть дом, в котором никто не живет. «Но я ведь вернусь сюда», - мысленно пообещала Эрра, но чувство, что она видит свой дом в последний раз, не покинуло её.