Лезвие Эры
Шрифт:
– Вот я дура! – Эра стукнула себя ладонью по лбу.
Но спустя миг улыбка сползла с её лица. Максим же видел! Он был здесь и видел… Выродка! Он стоял там, напротив! Или может быть?.. Девочка едва не вскрикнула от страшной догадки. Нет, это невозможно! Максим был здесь! Стоял на этом самом месте. И точно так же, как и Эра, видел его! Своё собственное отражение! По ту сторону коридора он видел себя.
Глава 10. Снег
Несколько
И что же, в конце концов, переживает Эра? Неразделённую любовь? Осознание несовершенства мира? Разочарование в собственных возможностях? Глупости! Это всё для обычных детей, а Эра - иная. Не какая-нибудь замкнутая чудачка, какой, наверняка, кажется многим окружающим, а совсем другая. Взять хотя бы её невероятные тяготения и способности ко всему: от сложных математических формул до бытовых вещей. И это проявилось с самого начала. В первые несколько дней девочка и словечка не знала, а лишь вопросительно мычала и тыкала пальцем. Многие окружающие предметы были для нее, несомненно, незнакомыми. Вела она себя как младенец, едва научившийся стоять на ногах. Но с какой поразительной быстротой Эра усваивала информацию и также быстро практиковала! Спустя совсем немного времени уже неплохо разговаривала, а ещё чуть позже научилась читать. Так, неожиданно скоро Эра была готова пойти в школу, сразу поразив учителей успеваемостью. Ведь могла же без труда и на пару классов старше учиться, а не с теми, кто выглядит её ровесниками. Почти всё девочке давалось легко. А может быть, в этом и дело? Эра столкнулась с непосильной задачей? Но с какой? Хотя дело наверняка не в этом. Ведь были странности посерьезнее.
Не она ли свалилась с неба, объятая пламенем, а потом вылезла из собственной кожи живая и невредимая? Если это правда, то как объяснить произошедшее? А если такое и впрямь возможно, то строить гипотезы о происходящих изменениях в Эре становится куда труднее. Это уже получится нечто фантастическое, а значит абсурдное. К чему тогда вообще предполагать и угадывать? Видимо, существуют непостижимые для человека вещи. Так пусть тайна останется тайной.
Инна понимала, что разумнее всего сейчас просто быть матерью Эры. Всячески поддерживать, без слез и неприкрытого беспокойства. Собственных эмоций выдавать нельзя, иначе они тут же будут отражены и утроены и без того страдающим ребенком. Нужно взять часть груза на свои плечи. Так будет правильно. Нужно просто ждать. Когда переживания ослабят свой пыл, тогда и девочка поправится. Снова станет бодрой.
Женщина уронила голову в пустоту и тут же очнулась, пошатнувшись на стуле. Мысли утомили её. Рядом на кровати, всё так же ворочаясь, лежала Эра, надвинув одеяло на нос. В свете настольной лампы её лицо казалось чуть сероватым.
– Ну что же, пора спать. Засиделась я, - Инна, отодвинув в сторону стул, не спеша потянулась к выключателю.
– Оставь свет, я почитаю ещё, - остановила её девочка, не открывая глаз.
– Тебе подать какую-нибудь книжку? – с готовностью спросила женщина.
– Не нужно. Книга у меня под кроватью.
Женщина кивнула.
– Я тебе чаю принесу.
– Лучше какао.
– Хорошо, сейчас сварю.
– Спасибо тебе, мам.
Как только Инна покинула комнату,
Выродок, живущий внутри молодого человека, пытался дать понять о том, что они сосуществуют. Не поэтому ли оно привело Максима в музыкальную школу? Это заброшенное здание - место, связанное с воспоминаниями его человеческой половины. А он так ничего и не понял! А может, попросту не захотел понять?.. Испугался. Не желал осознавать, что делит одно тело с тем, чего боится до смерти.
Чушь! Выродок не мог просто взять и поселиться в теле самого обычного человека. Должны быть причины, ответы. Нужно прочесть записи от начала и до конца. Что-то было упущено… Эра открыла записную книжку на первой странице и начала читать то, что небрежно пропустила ранее.
15 сентября … года.
Привет тому, кто это читает. Как ты уже знаешь, моё имя Максим. Мне 16 лет. Сейчас я лежу в госпитале, который находится в центре Москвы, так как серьёзно болен. Я решил завести этот дневник, потому что я настолько одинок, что мне не с кем поделиться своими мыслями.
Я нахожусь в незнакомом мне городе, где среди миллионов людей нет ни одного друга. В палате я не один, но среди этих людей нет ни одного человека, с которым мне бы хотелось побеседовать, рассказать о том, что чувствую. Поэтому я выбрал эту записную книжку в качестве своего друга.
Сейчас уже вечер, становится всё тише и тише. Мои престарелые соседи засыпают. Как же мне надоели эти однообразные вечера, надоела эта палата и шевелящиеся под одеялами контуры тел. Я устал от боли в груди, от капельниц. Это просто невыносимо. Я задыхаюсь в этой больнице, но выбора у меня нет. Эта палата - мой последний приют. Да, да. Совсем скоро я умру, и в этом нет сомнений. Я смертельно болен. Мне остается лишь смириться с этим и терпеливо доживать свой срок.
Больше и добавить нечего. Даже и не верится, что раньше было всё по-другому. Не было боли в груди, мама была жива. Я жил в своем маленьком городке и думать не мог о череде предстоящих бед.
Будущее казалось мне светлым, многообещающим, и сам я был светел. Я любил свою жизнь, свою семью. Любил свой дом, своих школьных друзей и даже был тайно влюблен в одноклассницу.
Теперь я уже и забыл, как выглядит та девчонка. А о своей влюбленности стал забывать ещё давно. Как только на меня обрушился первый удар, стало не до этих глупостей.
Отчетливо помню тот вечер. Это была среда. По средам я занимался в музыкальной школе. Меня не было дома всего полтора часа, но судьбе этого было достаточно, чтобы забрать мою маму.
Моя бедная мама… Возвращаясь домой, я ещё издали заметил настежь распахнутые окна моей квартиры. Это сразу встревожило меня. У моего подъезда толпились люди. Эти многочисленные скорбящие и любопытные лица, мерцающие в красном свете мигалок машин скорой помощи, пожарных и полиции. Там собрались все соседи.
Я не видел накрытого простыней тела на носилках. К тому времени её уже вынесли и погрузили в машину. Но я сразу почувствовал, что случилось ужасное. Может быть, просто догадался, увидев лицо соседки полное сочувствия. Позже именно она сообщила о трагической гибели мамы.