Лезвие страха
Шрифт:
Мужчины, женщины и дети. Незрячие глаза были устремлены прямо на них.
Сивый пошатнулся. Только что съеденный им сыр устремился наружу, и Алан проблевался прямо на порог. Людоед вытер тыльной стороной ладони холодный пот со лба и медленно прикрыл дверь.
– Все, рыбий глаз… Насмотрелись… Пошли наверх…
Глава 57
К проникновению в императорский замок Аттон подготовился основательно. Две ночи он потратил на то, чтобы тщательно изучить мельчайшие детали внутреннего устройства замка, по тем планам, что ему любезно предоставила Большая Ма. Кое-что он помнил из рассказов отца, но старый Ардо ни разу не проникал в цитадель Изумрудного Трона, тому просто не было веских причин, а потому сведения эти носили скорее описательный характер. За ночи, проведенные над исчерканными тонким пером листами
Замок Вивлен представлял собою три ступенчатых трехгранных пирамиды, совмещенных основаниями. Между соприкасающимися гранями возвышались три огромные башни, а внутренний огромный зал венчал массивный купол, опирающийся на вершины пирамид. От каждой башни к верхним покоям, расположенным вдоль купола вели широкие лестницы.
Замок Вивлен был без сомнения прекрасен. Его выложенные белым камнем стены, омытые дождями и ухоженные, были видны со всех окрестных холмов. В архитектуре замка не было никаких излишеств, со времен постройки гномами задолго до расцвета Старой Империи, этот замок оставался самым прекрасным и величественным сооружением на всех землях Лаоры. Ни стройные башни Барги, ни изысканные купола Термбура, и уж конечно, не монструозные нагромождения Циче не могли сравнится с Вивленом.
Замок окружала стена шестидесяти локтей высоты и ширины достаточной, чтобы разместить в ряд четверых всадников на оленях. В стене имелись ворота – Южные, выходящие к мосту через Тойль-Диа; Северные, у которых начинался имперский тракт, ведущий через земли Атегатта к королевству; и Восточные, за которыми располагались казармы городского гарнизона. Замок надежно охранялся многочисленными постами императорской гвардии, обширный парк, расположенный вдоль стен между Южным и Восточным крылом регулярно патрулировался специальными отрядами егерей. Ворота замка открывались лишь на короткое время рано утром, для того чтобы выпустить, а затем впустить многочисленную смену прислуги. Через самые маленькие, но самые охраняемые Южные ворота в замок попадали высокородные дворяне со своими свитами и особо приближенные ко двору поставщики. Именно через эти ворота Аттон и решил проникнуть в замок.
Еще несколько дней он потратил на изготовление различных отмычек, и на поиск подходящего торговца. Наконец, не без подсказки Молли, он выбрал наиболее благоприятный вариант, и уже вечером двенадцатого дня месяца Поклонения выдвинулся к цветочной лавочке в Кремневом Квартале. Перед этим, используя подручные средства, он придал своей внешности образ средней руки мещанина, а все свое оружие оставил в комнате на постоялом дворе. Кремневый квартал примыкал непосредственно ко второй защитной стене перед замком, это был район Старого Города, район богатых купцов, подрядчиков и землевладельцев. В такой близости от замка городская стража с большим подозрением относилась ко всем мечникам, не носящим имперскую форму, а рисковать Аттон не хотел. Помимо этого, Большая Ма поведала ему о многочисленных случаях, когда люди просто исчезали на улицах Старого Города, и даже из своих домов, их имена потом зачитывались на площади Звезд глашатаем как имена изменников, а их обезображенные пытками тела потом нередко находили в водах реки Тойль-Диа. Имперские шпики были повсюду, а на широких улицах богатых кварталов можно было запросто нарваться на жандармский разъезд, и провести свои дни в какой-нибудь яме, доказывая, свою невиновность. Аттон вовсе не желал появляться в таком районе днем, но дело, которое он замыслил, предполагало именно такой вариант. К тому же, попутно Большая Ма возложила на него одну щепетильную миссию, связанную с управлением делами Тихого Дома именно в этом квартале.
У самой площади Аттон понял, что пришел очень вовремя. Напротив низких дверей цветочной лавочки у выносного прилавка топтались два здоровенных мордатых увальня, в одинаковых, расшитых серебряными нитями накидках. Такие накидки в Вивлене носили только слуги богатых господ. Чуть поодаль стояла карета, запряженная двойкой молодых оленей. Аттон остановился у церковных ворот и осмотрелся. Площадь перед храмом была пустынна. С самого утра хмурое небо нещадно поливало город мелким холодным дождем и почтенные обыватели квартала, по всей видимости, решили переждать непогоду у пышущих жаром каминов. Откуда-то издали едва слышно доносился цокот копыт. Аттон немного поразмыслил на тему того, что ни одна,
– Лавочка закрыта уже. Проваливай, проваливай…
Аттон не замедляя шага рубанул его ребром ладони по шее, и отшвырнул обмякшее тело к стене. Его подельник едва успел открыть рот, как получил в живот тяжелым сапогом. Аттон выхватил у него из-за пояса тяжелую дубинку и завершил стычку коротким ударом в висок. Он быстро и аккуратно уложил бездыханные тела за выносной прилавок, накрыл сверху мокрой дерюгой и направился к двери.
В небольшом полутемном торговом зале никого не было. Аттон, морщась от тяжелого цветочного запаха, прошел за прилавок и прислушался. Из-за двери, ведущей в подсобные помещения, доносился приглушенный голос. Аттон медленно приблизился к двери и напряг слух. Тот кто говорил за стеной, по старчески шамкал, глотал окончания и при этом тяжко и часто вздыхал, но тем не менее Аттону удалось разобрать почти все.
– …она не вернется. Хм-х… Твоя хозяйка – преступница! Ее забрали в Башню Милосердия, глупая девчонка… Хм-х… кх-х… Как же здесь воняет… Мои люди видели это! Она совершила преступление против нашей Империи и будет наказана… Хм-х…
Старику ответили тонким девичьим голосом:
– Моя госпожа срочно уехала на юг по торговым делам, господин Боргоф… Ко мне приходили люди из жандармерии, они выписали мне вот этот пергамент и разрешили торговать в отсутствие госпожи Виктории… Так что – проваливайте, или я завтра же пойду к префекту с жалобой!
– К преф-ф-фекту? Как ты смеешь… Кх-хх… Клумийская сучка! Как ты смеешь грозить мне, самому Лаиму Боргофу? Ну-ка, парни… Покажите ей, кто главный в этом квартале…
Ждать дальше Аттон не стал. Приоткрыв дверь, он скользнул в просторное помещение, заставленное вазонами с цветами самых необычных форм и расцветок. У стены, прижимая к груди тубус с большой сургучной печатью, стояла миловидная полненькая девушка в черном длинном платье, прикрытом спереди опрятным синим передником. Напротив нее, поддерживаемый с двух сторон внушительными слугами в серебристых накидках, приплясывал на месте низенький, полноватый старикан. На его необычно румяном гладком лице под вислым бесформенным носом шевелись темные отвисшие губы. Рядом, поигрывая дубинками стояли еще двое слуг – крепкие молодые парни с широченными плечами и туповатыми лицами потомственных пахарей.
Девушка заметила его первой. Она повернула голову и глаза ее расширились, испуг на ее лице тотчас сменился удивлением. Заметив ее взгляд, все остальные тоже повернулись к дверям, при этом старик перестал приплясывать, он замер на месте и вытаращился на Аттона беловатыми крошечными глазками.
– Как? Кх-кх… Хм-х… Кто?
Аттон не стал тратить время на бесполезные разговоры. Он двинулся вперед, выбирая лучшую позицию для нападения, а потом прыгнул с места, обрушив весь свой вес на ногу ближайшего охранника, и пока тот еще только открывал рот, чтобы закричать от дикой боли в сломанной ноге, Аттон короткими экономными ударами уложил остальных. Когда последний из охранников рухнул на пол с раздробленной челюстью, Аттон резко развернулся и впечатал в раскрытый для крика рот свой кулак. Слуга, захлебываясь кровью и соплями, повалился на бок.
Девушка, глядя как высокий плечистый мужчина в одежде небогатого торговца голыми руками крушит кости врагов, еще сильнее вжалась в стену, и чтобы не закричать зажала рот рукой. Старик, оставшийся без опоры вдруг взвыл тонким голосом, упал на четвереньки и брызжа слюною пополз к дверям. Аттон наклонился, приподнял за шиворот здоровенного парня, которому досталось меньше всех, и глядя в его испуганные, полные боли глаза, четко проговорил:
– Быстро забирай отсюда своего хозяина. И ублюдков этих не забудь. Там на улице – еще двое. Сейчас вы сядете в свою карету и будете мчаться до самого имения не останавливаясь. Если я узнаю, что вы обратились в жандармерию, я приду к вам с мечом. Я не стану вас убивать, я поступлю хуже. Я отрублю каждому из вас по одной ноге и одной руке, и тогда, если вы выживете, ваше место будет на площади среди нищих и калек, там где раздают объедки, которыми побрезговали дворцовые псы… Своему хозяину передай – если я узнаю, что он по прежнему мечтает заполучить цветочное дело госпожи Джинны, я приду к нему ночью с мешком клумийских червей, и к утру от него ничего не останется даже для похорон. Ты понял меня?