Лезвие вечности
Шрифт:
Слейд. Тоже бездоказательно. Почему не найдено никаких вещественных подтверждений, никаких следов тех самых лабораторий хотя бы?
Сэйл. Может быть, найдено. Египет и Шумер – самые загадочные из древних цивилизаций. Многое из их наследия интерпретируется самым различным образом, существуют тысячи теорий и гипотез. А истина может ускользать только потому, что нет такого ключа, как у меня. Мистер Слейд, косвенные указания рассеяны повсюду, надо только уметь видеть – точнее, знать, в каком направлении смотреть. Возьмите религию. Шумеры. Их бог Таммуз умирал каждую осень и воскресал каждую весну. Заметьте – умирал
Слейд. Дэвид, со столь сомнительными источниками мы ничего не добьемся, хотя все это и занимательно.
Сэйл. Возвращаясь к Египту, сошлюсь на работу авторитетного русского исследователя Игоря Шмелева. Вот что он пишет – я прочту вам только резюме, аргументы слишком сложны и требуют специальной подготовки. Цитирую: «Неверно относиться к клану древнеегипетских жрецов как к людям наивного миросозерцания. Остается признать, что цивилизация Древнего Египта – это суперцивилизация, изученная нами крайне поверхностно…» Конец цитаты. И напоследок, мистер Слейд. В берлинском музее хранится папирус, где утверждается, что на закате двадцатого века будут раскрыты тайны скрижалей великого Тота и человечество вступит в эпоху глубочайших преобразований. Наступает двадцать первый, и ждать осталось недолго, если учесть ничтожную для истории погрешность в десять-двадцать лет… Как найти всему этому объяснение без участия тех самых богов?
Слейд. Эффектная точка зрения, Дэвид. Но давайте спустимся с небес на Землю. Что вы сделали после того, как узнали об ограблении каирского музея?
Сэйл. Уничтожил папирус и плиту. Вероятно, талантливый исследователь прочтет криптограмму на стилете и без них, но чем меньше останется доказательств, тем лучше. Затем я обманул Гловера, моего помощника. Сказал ему, что расшифровка не удалась, сбежал от него и вылетел в Лондон.
Слейд. Вы поступили разумно.
Сэйл. Теперь вы видите, как важно разыскать стилет. Кто знает, кому его продадут и где он окажется в итоге? У русских, китайцев, Муамара Каддафи, Саддама Хусейна?
Слейд. Успокойтесь, Дэвид. Могу вас заверить, к вашему заявлению отнесутся с надлежащей серьезностью, хотя решение принимать не мне.
Таня выключила магнитофон.
– Так все это правда? – заговорила Ольга. – То, о чем рассказывал археолог? Это было осуществлено – и вы… репликант?
– Да. Я ваша генетическая копия, созданная в лаборатории профессора Колесникова десять лет назад.
– Вам десять лет?!
– Да. – Таня наклонила голову.
– Постойте, – пробормотала Ольга. – Десять лет… Девяностый год. Да, правильно! Тогда мне было восемнадцать… Меня сбила машина, и я попала в больницу, но в какую-то странную.
– Ив чем заключалась ее странность? – заинтересовалась Таня.
– Мне говорили, что я в институте Склифосовского, но я сомневалась. Отдельная палата, идеальный уход, фрукты, журналы, любимая музыка. Вставать не разрешали, хотя я хорошо себя чувствовала. И телекамера под потолком… За окном вечно маячили какие-то бандитские рожи… Потом пришел доктор и сказал…
– Доктор? – встрепенулась Таня. – Колесников Петр Иванович?
– Нет, он по-другому представился… Вадим или Аркадий… Не помню.
– Колесников или его ассистент, –
– Так вот, – продолжала Иллерецкая, – он сказал, что будет консилиум и возможна еще одна операция. Так и случилось, а между тем я чувствовала себя прекрасно!
– Все понятно, – промолвила Таня. – Они изучали вас, анализировали генотип, боялись ошибиться. Я – первый успешный репликант, но до меня были еще шестеро. Интеллектуальные и физические уроды, их уничтожили. Неудачи объяснялись генетическими дефектами оригиналов.
– Вот оно что, – протянула Ольга, – теперь ясно. Но зачем они после выписки, все десять лет, заставляли меня раз в год, а то и чаще проходить обследования в различных клиниках?
– А как они это объясняли?
– Возможностью проявления каких-то последствий, что ли…
– На самом деле, – сказала Таня, вынимая кассету из магнитофона, – это были контрольные обследования. Нас сравнивали.
– Но кто они такие, эти люди? – вмешался наконец Борис. – Как к ним попал египетский секрет? И чего они добиваются?
– Все началось в восемьдесят третьем году, – начала объяснять Таня. – Стилет Дэвида Сэйла – не единственный источник информации. На выставку в Россию привезли из Египта алебастровый кубок, и один растяпа, хранитель музея, отбил от него кусок. Кубок оказался двухслойным, под верхним слоем скрывались иероглифы. Не криптограмма, а обычное иератическое письмо с описанием технологии изготовления репликантов. Кстати, «репликант» – это ведь термин Сэйла, а Колесников и компания придумали словечко «дэйн», от дублирования. Так вот, кубок. Не знаю, почему жрецы на сей раз не прибегли к шифру. Ученый, исследовавший кубок, понял значение открытия. Потом были какие-то доносы, преследования… Его убили. Погибли еще несколько человек, знавшие об открытии. А кубок и записи ученого присвоила банда негодяев, окопавшихся в АЦНБ.
– Что такое АЦНБ? – спросил Борис.
– Аналитический центр национальной безопасности, отравленное порождение ГРУ, гнездо грязного шпионажа. Они создали проект «Коршун». – У Тани пересохло в горле, она отпила немного минеральной воды. – Это долговременная программа, рассчитанная на десятилетия. Я всего лишь эксперимент, образец. Их интересовано, насколько я буду тождественна вам, Ольга, как буду расти и развиваться, не появятся ли отклонения, каков мой интеллектуальный потенциал. Вместе с тем они искали способы еще более ускорить выращивание дэйнов – и нашли их. Новая методика позволяет получить взрослого обученного дэйна за пять, даже за три года.
– Но зачем? – Борис уже знал ответ, но в глубине души надеялся, что его ужасные подозрения не подтвердятся.
– Проникновение, – сказала Таня. – Медленное и неуклонное проникновение по всему миру. Они не станут начинать с ведущих политиков, о нет. Много шума, и слишком велик риск. Они начнут с неприметных секретарей, мелких госслужащих. Потом возьмутся за их шефов. И так далее, до самого верха. Взятие генетического материала – простая, моментальная операция: легкий укол, случайная царапина булавкой от брошки, вот и все. Раньше было сложнее, но они усовершенствовали и это. Дэйны станут поставлять подробнейшую информацию о привычках и образе жизни намеченных в жертву людей, и даже близкие родственники не отличат, кто есть кто. Лет через тридцать мир изменится совершенно.