Ли и Вера в Навийском царстве
Шрифт:
Довольно быстро Ли с Верой привыкли и отпустили руки от ушей.
– Адамова голова – редкое магическое растение, которое растёт только в двух местах Нави. Собрать её – огромная удача. Своим криком она убивает того, кто её вырывает из земли, поэтому Волхвы призывают фантом чёрной собаки для этого, – шёпотом пояснил Кащей Ли.
Вдруг визг усилился и вскоре прекратился. Волхв поджёг корень и стал окуривать им пространство вокруг всех них. При этом он что-то шептал на распев, какой-то древний и не понятный язык, Ли не могла разобрать. Волхв закатил глаза и зрачки его полностью исчезли, стали белыми, словно растворились в белках. А сам он погрузился в транс, с тлеющей Адамовой головой в одной руке и, цветущим
Волхв обильно окуривал их дымом необыкновенного растения. Дым клубился и клубился, и Вера готова была поклясться, что увидела в нем чёткие очертания толи сокола, толи ястреба, стоящего в атакующей позе со взмытыми вверх крыльями. Своими лапами он словно пытался оттолкнуть волхва, закрывая от него девочек могучей спиной. Ли же наоборот, видела в этих густых клубах дыма непонятные ей образы, скорее напоминающие стихии, что-то вроде вьюги или урагана, что-то бестелесное, но достаточно оформленное, чтобы это разглядеть. Казалось, Волхв пытался пройти сквозь этот дым или убрать его со своего пути, но дым снова и снова нагорал и с каждым выпадом Волхва дым отвечал всё агрессивнее – то оскалом дикого зверя, то обжигающими языками пламени. Со стороны всё это напоминало длинную зрелищную пляску, от которой Кащей уже начинал уставать.
– Ну и долго ты ещё там шаманить будешь?!– не имея привычки ждать, поторопил Волхва Властитель Нави.
Волхв немного повёл головой в сторону Кащея и издал неимоверно страшный и громкий медвежий рёв. Его ноги стали обращаться огромными мохнатыми лапами, руки покрылись шерстью, разбухли и из пальцев выскочили черные длинные когти, да и сам Волхв увеличился так, что тряпки, покрывавшие его тело, разорвались в клочья. Старое и мудрое лицо Волхва, которое пугало своей строгостью, теперь превратилось в клыкастую и разъярённую морду дикого зверя – бурого медведя, ревущего не от ярости, а от боли трансформации. Но чем громче он рычал, тем меньше клубился дым от Адамовой головы. Издав особенно мощный рёв, Волхв-медведь наконец раздул весь дым, от которого не осталось и следа.
– Ого! – выронила Ли, ища глазами поддержки у Веры.
Оборачиваясь обратно человеком, Волхв негромко урчал и девочки отчётливо слышали, как хрустят его кости.
– На них Ирийский оберег, – снова раздался хриплый бас Чёрного Волхва, – я снял его. Если в них есть Силы, то они скоро дадут о себе знать.
– Так дело не пойдёт! Мы договорились: ты будишь их Силы, никаких «если»! – и Кащей угрожающе выставил свой рубиновый посох перед собой.
– Я снял оберег, тебе остаётся лишь ждать, Властитель, – и в хриплом голосе Волхва послышались нотки кротости, а суровый взгляд исподлобья блеснул хитрым смирением, – А Волхв будет ждать Чёрный камень.
– Идём, – бросил Кащей девочкам, призвав своего коня.
Песнь слепых утопленниц
На Навийском небе висела большая и близкая луна. Она висела там, когда девочки только прибыли к Чёрному Волхву, она висела там и когда они от него удалялись на необыкновенном огненном скакуне Кащея. Это был их первый день в Нави, и они пока здесь не ориентировались. Пейзажи мелькали и создавалось впечатление, что они все похожи. Монотонное лунное освещение делало всё вокруг серым и однообразным. Ли приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не уснуть прямо на лошади. Вера же сосредоточенно смотрела по сторонам и пыталась всё разглядеть и запомнить. Она видела разницу между опушкой, на которой жил Чёрный Волхв и поляной, где стояла изба Ягини. Она замечала, как сгущался лес и как поэтому петлял конь. В конце концов, она разглядела какое-то зелёное мерцание впереди и насторожилась ещё больше. Внезапно, конь ворвался в какую-то
Девочки осмотрелись: сверху бил голубой свет от луны, а протекающая тут река отсвечивала зелёным. Над водой струилась лёгкая дымка. Деревьев здесь было тоже не мало, только они были низкие и раскидистые – то были ивы, без всякого сомнения. Между ив лежали валуны, покрытые мхом и илом. И хоть пейзаж был болотистым – река была достаточно прозрачной, настолько, что сквозь её воды можно было рассмотреть пышные и густые водоросли, двигающиеся в такт течению.
Кащей бесшумно соскользнул с коня и помог спуститься девочкам. Он прижал палец к губам и тихо-тихо спрятался за огромный мокрый валун, рукой позвав за собой сестёр.
За валуном было место, сразу перед большой и влажной плакучей ивой, что свисала своими листьями прямо на голову Ли. Но она, казалось, этого не замечала, зачарованная лунным речным пейзажем. Вокруг царила тишина. Не было слышно ничего, кроме мерного журчания воды.
Вдруг, на воде появились круги. Спокойная водная гладь стала вспучиваться и идти большими пузырями, которые в свою очередь стали расти и подниматься вверх водными столбами с человеческими очертаниями. Уже совсем скоро в них можно было различить молодых тонких девушек, укрытых легчайшей тканью. Они выходили из воды и образ их все более прояснялся. Кожа их была прозрачна, будто под ней текла не кровь, а вода. Причём какие-то девушки были более прозрачными, какие-то менее, а какие-то и вовсе почти невидимыми. Волосы у них были длинными, скопившими на себе ил и тину, отчего имели зеленоватый оттенок, да и на прозрачных телах их встречались водоросли. Вместо глаз у них была водная гладь, струившаяся ручьями по лицам.
– Бедняжки… И так целую вечность? – вопросила Ли, видя, как обречённо духи усаживаются на валуны, вдоль реки Смородины.
– Утопленницы Смородины существуют лишь семь лет, – прошептал Кащей, – с каждым пророчеством их кожа становится прозрачнее, пока не истончает настолько, что утопленница превратится в воду и обретёт в ней вечность. Смородина сплошь состоит из вод своих слепых утопленниц.
– Но как они стали такими?
– Нельзя пройти через Смородину и остаться прежним. Люди не могут стать Богами, Явь не может править Навью.
– Это какие-то загадки, – умозаключила Вера.
– Человек, прошедший через реку Смородину, меняется, он как бы делится. Тело попадает в Навь и становится духом, нечистью, если угодно. Навь – не место для живых душ, живая душа сюда не попадёт – она останется в Яви.
– Ну, теперь стало ещё непонятнее, – протянула Вера.
– У всех вод есть хозяин – Водяной. Он – это все-все воды, понимаете? Это моря, болота, океаны и даже… вода в стакане! Вода – его телесное воплощение, его ипостась. В Навийских водах главенствует река Смородина. Он и есть Смородина. Так вот, он способен отделять души от тел, но при этом оба становятся его слугами. Душа остаётся в Яви и бережёт берега Смородины. Берегини отгоняют людей от реки, уводят их в лес, подальше от реки и люди возвращаются, откуда пришли. Но если они все же найдут реку и войдут в неё, то их тело станет Навией. Оно станет или русалией, манящей людей войти в реку, или слепой утопленницей, – Кащей головой указал на одну из прозрачных девушек.
– Русалки, точно! Мы знаем о русалках. У них рыбий хвост и они очень красивые, – Ли невероятно сильно захотелось показать свою осведомлённость, и она буквально тараторила.
– Какая ересь! – прервал её Кащей, – Русалии – это вам не дамочки с хвостами, распевающие прекрасные песенки! Вот уж с кем бы я не пожелал ещё раз встретиться, так это с ними. Зубы – острые, как пила, ещё и в два ряда! Морды – ууух! Зелёные, пучеглазые! Ручища – как вцепятся, так не отвяжешься! Если кто из смертных Русалию повстречал, так всё, назад дороги нет!