Либитина
Шрифт:
"Сегодня убью... или умру сама", - вдруг подумала я и почувствовала, что это будто резчик выписывает на камне, превращая предчувствие в пророчество и отсекая все иные мои пути и судьбы.
Скоро наступил перерыв между блюдами. Трупы оттащили к печи. Слуги пятерки вбежали в зал и, вылив на пол несколько ведер холодной воды, смыли кровь в канавки у стен. Смертных, будущую пищу в центре зала, они перегоняли с места на место, как скотину. Зал ненадолго стал чист, а свежий запах воды перекрыл липкий и сладкий - крови. Вампиры Вако, вальяжно расположившись в креслах у стен, сонно, как сытые кошки, наблюдали за приборкой. Эрвин, воспользовавшись перерывом, подошел ко мне.
– Я ожидал однажды увидеть
– Что значит: высшие вампиры? Вампиры двора?
– Вампиры, близкие по силе моему владыке, - Эрвин бросил краткий почтительный взгляд в сторону скучающего Алитера.
– Полагаю, вы готовите месть Диосу, леди Ариста? Если вам понадобится помощь в этом деле, буду рад.
– Я... Благодарю Эрвин, - я все-таки запнулась, не зная, как следует разговаривать с ним: как со знакомым или как с совершенно незнакомым мне carere morte, ибо я не узнавали ни его лицо, ни характер. Или милый добрый мальчик пятнадцать лет назад был лишь только очередной моей иллюзией?
– Почему ты служишь Алитеру, Эрвин?
– наконец нашла я подходящий вопрос. Эрвин ничуть не удивился:
– Потому что владыка силен. Сильнее всех в Терратиморэ. Раньше, я думал, сила у охотников, но постепенно понял, что ошибаюсь.
– А как же...
– я опять запнулась. "Как же Антея? Разве не ее смерть вынудила Эрвина перейти на сторону тварей?" - вертелось на языке, но доспрашивать я не стала. Этот незнакомый carere morte, вполне статься, давно забыл Антею.
– Когда то ваш супруг увлек меня рассказами о тварях, населивших наш край и о том, как хорошо мы заживем, когда уничтожим тварей... Но после смерти вашей дочери я понял, что бороться с ними бессмысленно: они везде. Они заняли дворец и забрали власть над Терратиморэ в свои руки, а охотники, как и все смертные, - лишь их игрушки, - медленно, скованно проговорил вдруг Эрвин, как ответ на мой несказанный вопрос.
– Это их мир, и, чтобы выжить, придется стать одним из них. Сейчас, мой владыка говорит, приходит время carere morte открыто править землей страха, и я горячо поддержу его. Глупо скрываться, имея такую силу в мире слабых людей.
Я не сдержала усмешку:
– А кем были бы carere morte без людей? Эрвин, ты совсем забыл, кем был раньше?
Он как-то разочарованно замолчал... и скоро вовсе возвратился к своему владыке. Я видела, Эрвину хочется поспорить-повздорить, но вошедшее в его кровь еще в смертной жизни чувство такта сдерживает его. А совсем заскучавший Алитер разжал губы.
– Слышал, комнаты во дворце более не принадлежат вам, Ваше Величество?
– с ядовитой вежливостью обратился он к Семель.
– Известно ли вам, что мои подданные делали ставки, захочет новый Король принять вместе с медальоном старого и его вечную жену - переходящее от правителя правителю знамя, или нет? Я тоже ставил... и проиграл. Так что, вы собираетесь остаться в Карде или вернетесь в родовое имение в Патенсе?
Бывшая Королева ожгла его презрительным взглядом:
– Зачем бы это знать кардинским дикарям-вампирам? Боитесь, что я составлю вам конкуренцию на ночных улицах? Я не охочусь, как голодные собаки.
– Мои подданные - не дикари. Вы путаете их с безумными доходягами из низших сословий, обращенных по чьему-то недосмотру, но, во всяком случае, не по моему. Я же собираю вокруг себя новую аристократию Карды, - вкусно улыбнувшись, заметил Алитер, - Мои подданные - отпрыски знатнейших семейств Короны. Многие пробуют себя как кукловоды, а некоторые развивают такие способности carere morte, о которых неизвестно и вам, старшим. Вы полагаете, например, гнев толпам смертных у дворца внушили только ваши чары? Вовсе нет. Это сделали те же мои подданные,
– К чему ты завел этот разговор, Улисс?
– Вако недовольно шевельнулся.
– Допускаю, что молодые carere morte открывают некие новые грани вечности. Но в знании истории и политической кухни вы уступаете пятерке.
– Зачем ты пригласил меня сегодня Вако?
– Алитер усмехнулся, опять напомнив старого волка-вожака.
– Надеешься, что я и леди Лесная Старуха дополним оставшуюся тройку до привычной тебе пятерки? Что до меня... Известно ли тебе, что Макта объявил меня своим преемником, владыкой ночной Карды и всех ее carere morte? Что мне теперь до твоей пятерки, ушедшей в историю вместе с Мактой?
– После того, как Семель связала себя кровью с Нонусом и леди Эмендо, вливания свежей бессмертной крови со стороны нам более не требуется, - Вако фыркнул, впрочем, ничуть не уязвленный, и добавил, уже с легким нажимом угрозы в голосе: - Не злоупотребляй моим гостеприимством, Улисс. И угощайся!
Как раз в это время, закончив работу, слуги вышли. Еще не умолкло эхо их шагов, как снова заиграли музыканты. Теперь к ним присоединилась певица: чистый, но тихий голос, завораживающий тембр. Глаза нескольких смертных в центре залы, пришедших было в себя, вновь затуманились. Только одна девушка на диване кандидатов для обращения сохраняла ясный взгляд. Она хмурила рыжие, как ее волосы бровки, тонкие губы кривились, когда она взглядывала на вампиров. Она... сомневалась.
Вампиры один за другим покидали кресла и отправлялись за новой порцией живой крови к железному столбу. И вновь звенели о камень пола цепи, мягко скользили безвольные тела жертв, шелестела тонкими струйками взлетающая под потолок кровь из перерезанных артерий, и надо всем слезинками хрустальной люстры звенела изящная мелодия известной романтической баллады.
Семель порой кидала злые взгляды на Алитера, но Вако успокоил ее одним кратким, неслышным для остальных словом. Майя же не принимала участия в трапезе. Я видела, что она порывается подойти ко мне, но не решается. Вот она снова связалась со мной взглядом, я ободряюще улыбнулась ей... Но тут в центре залы показалась неожиданная фигура. Рыжеволосая девушка соскочила с диванчика, оттолкнула пытавшуюся удержать подругу, и бросилась к Вако.
– Пожалуйста, отпустите меня!
– она заломила руки.
– Я гляжу на ваш обед и понимаю, что не готова. Я недостойна вашей вечности, бессмертные! Отпустите! Я никому не укажу дорогу в ваше убежище, даю слово.
Вако встал: внушительная, грозная фигура судии. Девушка задрожала.
– Пожалуйста!
– еще раз попросила она, повернувшись теперь к Семель.
– Из этого зала три хода: в нашу вечность, в наши слуги или в этот желоб, - Семель указала на канавку по периметру зала, в которой пенился красный ручеек. Королева презрительно кривила губы, когда говорила это - признак крайнего раздражения.
– Слуг у нас довольно. Поэтому либо в вечность, леди Марсия Флагро, либо нам в пищу.
– Пожалуйста, отпустите! Я клянусь...
– она осеклась. Тихо охнув, повалилась ничком. Алитер, не вставая из кресла, метнул кинжал ей в спину.
– Это было тягостно и пошло, - лениво бросил он.
– Дешевый драматизм, как в пьесах Греди. Я не смог больше слушать.
Двое смертных на диване прижались друг к другу еще теснее. Ненадолго заглушив голос певицы, над залом разнесся безжалостный смех Королевы Семель.
Вскочившая из кресла слишком поздно, когда Алитер уже метнул кинжал, я была вынуждена опуститься обратно. Опять, как в редкие в бессмертной жизни моменты волнения, сильно забилось сердце, согревая кровь, а с ней и все тело, и без добавления чужой жизни.