Либо моя. Либо...Беги!

Катриша Клин

– Ааа, ну дома поговорим. Ладно, мне пора ехать.

– Когда ты вернешься?

– Завтра вечером постараюсь. Все, пока. Люблю тебя.

– И я.

Фух, пронесло. Откидываюсь на кирпичную стену и выдыхаю. Если Ольга Петровна все-таки дозвонится до матери, то мне кранты. Осторожно стукаюсь головой о стену, в бесполезной попытке, что-нибудь придумать.

– Прогуливаешь? – ох, я и забыла, что он здесь.

– Да, типа того. – Разворачиваюсь, пытаясь уйти, но парень хватает за руку, останавливая.

–

Эй, останься, поговори со мной.

– О чем? – я зла. Я очень-очень недовольна. Как она смеет хватать меня за руку?

– Ну, например, почему ты на меня злишься? – лукавая улыбка, он кидает сигарету на асфальт и тушит ее ногой. Зеленые глаза с интересом глядят на меня.

– Я не злюсь.

– Да? А что это тогда? – и он показывает рукой на меня. – Что за обиженная мордашка? Я тебя обидел?

Да, что тебе нужно-то от меня? Какое тебе дело? Но вслух я лишь вздохнула и, наконец, зашла в кафе, никем не удерживаемая. Закинув рюкзак за плечо, посмотрела на подруг:

– Ну что, идем? – девушки переглянулись. А затем, одновременно посмотрели на меня.

– Я, пожалуй, останусь.

– Я тоже.

Ну и хрен с вами! Из кафе я почти выбегаю. Конечно, парни-то важнее! Куда уж мне до них!

– Эй, эй, полегче, куда так ломанулась? – Алекс снова хватает за рукав и разворачивает к себе, заглядывает в гневное лицо, улыбается.

– Чего тебе?

– Ух, какие мы злые. Пошли, провожу.

– Да, иди ты! – вырываю руку и прохожу от силы метра два, пока передо мной не встает этот чудик. – Ну, чего еще?

– Я всего лишь хотел проводить. К чему такая реакция?

– Иди и проводи любую, хоть до кровати, а от меня отстань! – обхожу его и двигаюсь к остановке. Все-таки пешком далековато.

– Почему ты такая грубая? Или это…ревность? – идет рядом и при этом еще и вякает! Брр…надоел!

– Отвали!

– Да, хватит уже! – снова дергает за руку и останавливается. – Это из-за ночи? Что случилось? Нам же было хорошо?

– И что дальше? Мне что, теперь после одной странной ночи прыгать вокруг тебя и молить о внимании?

– Почему сразу так? Но можно же нормально разговаривать хотя бы.

– А, если я не хочу?

Он отпускает и отходит. Поднимает руки вверх.

– Ладно, сдаюсь, как хочешь.

Разворачивается и идет к парку, где проходили соревнования. А я продолжаю дорогу домой. Нашелся тут! Казанова!

А дома тишина.… Лишь Зяблик выползает из комнаты, потягиваясь и зевая, мяукает, приветствуя, и идет к чашке. Прохожу в комнату, кидаю рюкзак на не заправленную кровать с белым бельем и заваливаюсь следом. Прикрываю глаза. И зачем я так на него накричала? Больная…Злость медленно уходила. Злость на себя, между прочим. Обвинила его во всех своих бедах и радостная пошла домой. Вот дура! Ладно, переживет.

Заказываю

в интернете пиццу, достаю ноутбук и, когда мне доставляют еду, заваливаюсь на кровать, наслаждаясь новым сезоном «Дневники толстозадой». Легкий юмор, простой сюжет и немного пошлости – микс для отдыха.

***

Стабильность. Гармония.

– Я же сказал матери, чтобы ты валила к ней! Что непонятного? – сестренка заливается слезами, но ничего не говорит.

Тихие всхлипывания, разбросанные вещи, даже исколотые руки Лизки – все бесит!

– Собирай свои вещи и вали! Я разве непонятно выражаюсь? Сейчас позвоню матери!

Лизка плачет уже в голос, скатившись на пол и, усевшись у стены в гостиной. А я, как бешеный бык, мечусь из стороны в стороны возле нее.

– Сааш, - слышу через всхлипы.

Оборачиваюсь.

– Чего тебе?

Сестра, заикаясь, продолжает:

– Саш, мама сказала, что не заберет. Сказала, на улицу идти. Сказала, что у нее новый мужик, а он ненавидит детей. Он хочет только бухать и трахаться.

Я замираю, пораженный. Опять! Опять! Она опять нашла себе хахаля и забила на детей. Ладно, на меня, но на Лизку! Ей же четырнадцать!

– Сука! – Бросаю телефон на диван и сажусь рядом с сестрой, с болью глядя на нее. Вся в мать. Слишком много черни видела…слишком многое в себе душит…

– Саш, - она поднимает несчастные голубые глазенки, смотрит на меня долго-долго. – Можно я останусь, Саш. Пожалуйста. – Придвигается вплотную, обнимает руку и прижимается всем телом к ней, ища защиты, тепла, любви. Идиот! Какой же идиот!

– Лиз, ты останешься только при одном условии.

– Да, хоть сто! – радость, безграничная радость заменяет обреченность на ее лице.

– Никаких наркотиков и парней! Никаких вечеринок, гулянок! В одиннадцать – дома, делаешь уроки, понятно?

– Но…

– Ты сказала, хоть сто.

– Если у тебя не получится отказаться от всего этого, отправлю лечиться. Надолго отправлю, понятно?

– Да.

– Если понадобится помощь психолога, консультация нарколога, да просто поговорить, говори, не молчи! Поняла меня?

– Да. – Она сжимается в клубок возле меня.

Выдыхаю и тоже обнимаю ее. Может, получится?

Спать ложусь на автопилоте. Голова не соображает, внутренняя опустошенность. А в мыслях – сероглазая стерва, отшившая днем. Но самого главное – сестра попробует. А я ей помогу. Вместе мы точно справимся. Должны.

***

Просыпаюсь нехотя. Рядом свернувшись клубочком спит кот. Завидую. Потягиваюсь, зевая, надеваю тапочки, топаю в душ.

Завтрак. Что же такое сварганить, чтобы не отравиться? Выбор невелик, чешу ногу ногой, пока режу колбасу, жарю яичницу. Суббота. В школу идти позже. Значит, можно не торопиться.