Лич
Шрифт:
— Понимает нуатль?
— Плохо, да оно и не нужно. С этим рабом не о чем разговаривать, — Тлалок приблизился к варвару. — Встань.
Тот беспрекословно подчинился, после чего получил от первого советника серию ударов кинжалом в сердце. Смерть наступила мгновенно.
— Ждем?
— Через минуту или две он оживет. Просто смотри, владыка.
Слова Тлалока полностью подтвердились, колотые раны на груди стали стягиваться. Вытекшая наружу кровь стремилась вернуться обратно. Глаза раба открылись и он сделал глубокий вдох.
— Надо же.
Несчастный
— А сейчас покажу, как он оправится от отрубания головы… дай свой меч.
Воин-ягуар одолжил первому советнику железный клинок. Удар нечеловеческой силы отделил голову от тела с первого раза, на пол из бьющегося в агонии тела брызнула струя артериальной крови.
Прошло несколько минут, но воскрешения не произошло, пока Тлалок не поднес отрубленную часть к шее. И чудо произошло. Кости, плоть срослись обратно, лужа крови и не думавшая сворачиваться вернулась в родное тело. Вскоре перед Кириллом стоял абсолютно здоровый с виду раб без признаков кошмарной экзекуции.
— Как видишь, мой царь, я нисколько не преувеличил достигнутых успехов.
— Где сама филактерия?
— Дай ее сюда, — она находилась у одного из стражей. Браслет из орихалка с выгравированными ацтланскими письменами. — Вот.
Кирилл осмотрел безделушку с заключенной частицей человеческой души.
— Если браслет уничтожить, раб погибнет?
— С чего бы?
— Кощей ведь отдал концы.
— Мы подошли к решению проблемы разными путями. По всей видимости, он вложил в иглу не маленький кусочек души, а почти всю душу, по сути переселив себя в нематериальный предмет. Мне же оказалось проще создать… якорь, подпитывающей жизненной силой и не дающий уйти за грань.
— Все равно слабо улавливаю разницу.
— Разделение души с телом обернется неприятными побочными эффектами, вплоть до сумасшествия. И конечно, уничтожение филактерии грозит смертью, а здесь не произойдет ничего фатального кроме потери бессмертия. С другой стороны способ Кощея имеет определенное преимущество — перемещенная из тела душа становится неуязвима для любого магического оружия.
— Душа от того, что у нее отщепляют кусок, не страдает?
— Ни в коей мере. Она, как и живая плоть способна восстанавливаться.
— Осталось научиться делать филактерии для немертвых.
— Это не нужно, — возразил Тлалок. — Есть более легкий путь.
— Какой?
— Эликсир с драконьей кровью. Во время следующего равноденствия искупаем в нем какого-нибудь добровольца и сразу проведем ритуал по созданию филактерии. В теории она сможет поддерживать тело живым бесконечно долго.
«Может я и собираюсь достичь божественного могущества, когда уже никакие филактерии не будут нужны, лишняя подстраховка в любом случае не помешает».
— Но эликсир восстанавливает жизнедеятельность не полностью, Тлалок. Ты становишься живым лишь отчасти.
— Не попробуем, не узнаем.
Кирилл
— А я уже привык к такому существованию.
— Мы все привыкаем, но согласись, владыка, ходить в облике сушеной мумии менее приятно, чем в виде здорового молодца.
— Соглашусь.
— На роль добровольца рекомендую себя.
— Какая вероятность, что задумка удастся?
— Большая… я на три четверти уверен в успехе.
«Нежить хитрожопая».
— Посмотрим. Времени до равноденствия хватает, вдруг еще что-нибудь придумаешь.
— Как тебе будет угодно.
— Знай же, я доволен тобой. Ты не просто оправдал мои ожидания, ты их превзошел.
— Рад служить такому мудрому владыке.
В роскошно обставленной спальне царицы собралось больше десятка человек, мертвых и немертвых. Некоторые из девушек, женщин всхлипывали, лили слезы из-за потери хозяйки. Что ни говори, а Теякапан имела достаточно друзей, преданных сторонников. Костлявая мумия неподвижно замерла на ложе и не подавала никаких признаков активности, в районе солнечного сплетения виднелась колото-резаная рана, нанесенная обсидиановым разрывателем душ.
— Разойдитесь, народ.
Кирилл в сопровождении Сэдзо и первого советника приблизился к телу царицы.
«Вот теперь мне точно никто мешать не будет».
Никто кроме архилича и демона не знал о том, что именно они стояли за окончательной смертью Теякапан. Отношения с женой Кеоцикаля изо дня в день становились хуже, имела место ревность в отношении молодой ромейки. После неудавшейся попытки отравления Анастасии Кирилл понял: пора что-то решать.
В одну из ночей, когда Теякапан погрузилась в сон, Сэдзо под покровом чар невидимости пробрался в ее покои и нанес единственный удар в грудь. Немертвая едва ли что-то успела осознать. Так или иначе, ее душа разорвана на клочки и в лучшем случае ушла на перерождение.
Склонившись над останками Теякапан, Кирилл провел по ее лицу рукой. На публике требовалось изобразить хоть немного скорби и озлобленности смертью жены.
— Я найду того, кто это сделал…
— Оружие, способное уничтожить душу, в обычной лавке не купишь, — поделился своими соображениями Тлалок. — Тут постарался кто-то очень влиятельный. Возможно, даже не из Ацтлана. До тебя добраться практически невозможно, мой царь, но царица гораздо более легкая цель.
— Сам разберусь, не лезь сюда.
— Повинуюсь.
— Подготовьте тело к погребальной церемонии, — бросил Кирилл слугам Теякапан и вышел прочь из покоев. Сэдзо обратился к архиличу на русском, чтобы никто из потенциальных свидетелей не понял:
— Я сделать работу хорошо?
— Ты молодец, Сэдзо. Сработал чисто. Слуги заподозрили неладное только к полудню, когда Теякапан должна была выйти из спячки.
— Мне не нравиться подлое убиение, — прямо заявил демон. — Воин так не поступать.
— Просто вспомни, как царица хотела убить твоих детей.