Личная рана
Шрифт:
Машина снова накренилась и опустилась. Море приближалось, чтобы ускорить мой конец. Теперь оно находилось всего лишь ярдах в пятидесяти от меня. От набегающих волн меня отделял невысокий, поросший травой каменный гребень, где мы с Гарриет в первый раз поцеловались. Губы мои болели, слезы катились по щекам.
Я отчаянно боролся со своим страхом, желая встретить неизбежную гибель как человек, а не как попавшее в капкан животное. Умереть если не с достоинством, не возможным в такой ситуации, то хотя бы с подобающей храбростью. Мне нужно было примириться с собой
Я следил за подползающим морем с таким вниманием, что сначала даже не услышал голос, окликавший меня:
– Есть тут кто-нибудь?
Я глянул налево. Черная фигура неуклюже бежала по отмели. Когда она оказалась совсем близко, я узнал отца Бреснихана. Я попытался просунуть голову в полуоткрытое окошко, отчаянно кивая ему. Священник приблизился к краю впадины, узнал меня, сделал ободряющий жест, а потом начал пробираться ко мне по обманчиво твердой поверхности песков. Я видел, как с каждым шагом его ноги увязают все глубже, но святой отец все-таки сумел добраться до машины. Ее бампер теперь находился на уровне песка. Встав на него, священник дернул дверцу, потом наклонился и опустил боковое стекло до предела.
– Все хорошо, Доминик! – мягко произнес он. – Я вызволю вас через минуту.
Каким-то чудом ему удалось подхватить меня под мышки, приподнять и с невероятным усилием выдернуть через отверстие. Святой отец был удивительно сильным. Я рухнул лицом вниз у его ног.
– Вставайте! – нетерпеливо прикрикнул он. – Вы можете идти?
Оказалось, что могу. Ноги не были связаны. Поддерживаемый моим спасителем, я с трудом дотащился до твердой почвы. Там, вынув из кармана внушительный перочинный нож, святой отец перерезал веревку, стягивающую мои руки.
– Запястья немного поболят, – произнес он, с усилием растирая мне кисти рук, чтобы восстановить кровообращение.
Потом одним решительным движением он сорвал пластырь с моего рта. Я наконец смог озвучить свою благодарность.
– Ни слова больше! – прервал мои излияния священник. – Слава богу, я увидел вас вовремя! Пойдемте, отмель скоро покроется водой. Моя машина ждет у дороги. Вы сможете пройти такое расстояние?
– Вчера ночью кто-то ударил меня по голове и… – бормотал я.
– Это может подождать. А теперь пошли!
Отец Бреснихан положил в карман перочинный нож и, прихватив свернутую веревку, помог мне добраться до ближайшего к берегу края песчаной косы. Там мы перешли речку вброд и уселись в его автомобиль. Святой отец рванул машину с места и развил неплохую скорость. По пути в Шарлоттестаун он поведал мне, что всю ночь провел в доме на холме, утешая вдову хозяина, чьи похороны мне пришлось наблюдать. Женщина пребывала в крайне подавленном состоянии.
Я снова попытался выразить свою благодарность. Пережив смертельную опасность, человек становится болтливым. Отец Бреснихан резко прервал меня:
– Как вы сказали, вас спасло Провидение. –
Сегодня святой отец имел полное право читать мне мораль.
– Я остановлюсь у гаража Шейна узнать, не сможет ли он вызволить ваш автомобиль. Упряжка лошадей могла бы вытянуть его, когда начнется отлив. В той впадине пески не особенно вязкие, иначе вы бы сейчас не сидели со мной рядом.
Я подумал, что святой отец мог бы с пользой провести время, распространяясь об опасностях духовной трясины, но он воздержался от проповеди.
Священник уложил меня в постель у себя дома. После того как доктор осмотрел мою несчастную голову и сообщил, что я буду жить, меня сморил глубокий сон. Я, должно быть, пробыл в забытьи целые сутки. Помню только, что Кэтлин, домоправительница, разбудила меня, войдя с завтраком на подносе.
– Приятный денек, мистер Эйр! Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете. Отец Бреснихан просил вас встать к полудню, если, конечно, вы сможете это сделать. С вами желает переговорить представитель полиции…
Денек действительно был приятным, но лишь из-за мягкой погоды. Выйдя в маленький садик за домом проверить свои ноги, оказавшиеся вполне здоровыми, я почувствовал на лице мягкий ирландский дождичек, который, как мне всегда казалось, капал сквозь маленькие отверстия небесной лейки. Нити дождя, едва видимые, ласкали кожу прикосновением паутинки.
Я вскоре вернулся домой. В кабинете меня поджидал кофейник. Не успел я выпить чашку кофе, как вошел отец Бреснихан с незнакомым мужчиной в твидовом костюме цвета зеленого терновника. Нас представили друг другу. Это была моя первая встреча со старшим офицером Конканноном. Его квадратной формы лицо было бледным и довольно аскетичным. Я подумал, что полицейский вполне мог бы сойти за интеллектуала, священника или профессора.
После обмена любезностями он сообщил мне, что еще вчера удалось вытащить из песков мою машину. Она была тщательно осмотрена, и Шейн сейчас колдовал над ней, пытаясь привести в божеский вид.
– Никаких отпечатков пальцев вы не обнаружили? – настороженно поинтересовался я.
– Есть несколько. На тех деталях, которые остались над водой. Вам очень повезло, что вы спаслись, мистер Эйр.
Я заметил привычку Конканнона повышать голос в конце фразы, что придавало утверждению оттенок завуалированного вопроса.
– Святой отец поведал мне, что у вас и раньше были неприятности, – продолжал офицер, не дождавшись ответной реплики. – Вы сообщали об этом в полицию?
– Да. Последний эпизод я в деталях описал здешнему сержанту, – сухо ответил я. – Однако, похоже, безрезультатно.
– Кейси? Вот иезуит! – наигранно воскликнул Конканнон, улыбаясь нам с отцом Бресниханом.
Меня поразила подобная открытость и неформальность ведения следствия, очень отличающаяся от методов английской полиции. Ни один британский детектив не позволил бы местному священнику присутствовать на допросе.