Личная ведьма для инквизитора

Либрем Альма

Моя Берта, как птица более легкая, тонкокостная, по её собственным словам, устроилась на плече у Гертруды и то и дело поворачивалась к Казимиру, сверкая чёрными глазами-бусинами. Было видно, что особой радости от того, что здесь находится досмотрщик, она не испытывала, но не спорила, не ворчала, вела себя спокойно.

Понимала, какими могут быть последствия, если начнет возмущаться.

Я тоже понимал. Хотя мне лично хотелось сейчас врезать этому Казимиру.

Впрочем, от него была и некая польза. Если б не этот человек, то никогда бы Гертруда

не согласилась выйти за меня замуж. А это было нужно… Как мне показалось, нам обоим. Она пока что, правда, отчаянно сопротивлялась этой мысли, но, уверен, рано или поздно даже такие упрямые девицы, как она, сдаются. И она сдастся.

Даром, что выставила меня вчера за дверь, ещё и заклинанием так приложила, что до сих пор спина болит. Я — не ребенок, ныть не буду.

Хотя желание прижать её где-нибудь к стене и всё-таки сорвать это платье никуда не подевалось. Никогда мне прежде не отказывала ни одна женщина, эта — первая, и кто она мне?!

Родственница!

Невеста!

Проклятая ведьма…

— Это, — язвительно уточнил Казимир, — Дворец Бракосочетаний?! А вы ни с чем не ошиблись в формулировке? Может быть, всё-таки, дом бракосочетаний?

— Скорее уж сарай, — буркнул себе под нос я, но, заработав от Геры тычок под ребра, поспешил исправиться: — Какой есть. Ведь главное не здание, а наша любовь.

Теперь уже пришла очередь Гертруды закатывать глаза. Хорошо, что на словах про любовь её реакцию Хогберг не заметил, слишком он был занят тем, что внимательно осматривал здание, уж точно по какой-то глупой ошибке называвшееся Дворцом Бракосочетаний.

Я привык, как и любой столичный житель, к тому, что дворец — вне зависимости от всех прочих приставок к этому слову, — это что-то красивое, высокое, со шпилями, украшенное каким-нибудь декором… По сути, здание, которое красовалось перед нами сейчас, не соответствовало ни одному из критериев.

Приземистое, серое, какое-то уж очень побитое, с покатой крышей со старой-престарой черепицей, оно ну никак не могло соответствовать высокому статусу дворца. Хотя, что ж это я… Декор в самом деле был. Черепица всё ещё сохранила красноватый оттенок, на крыше птицы активно вили гнезда, а отходы этих птиц украшали крышу крайне разнообразным узором.

Очень мило. В следующий раз, когда мне надо будет навести пример пафосного идиота, я покажу того человека, который назвал это Дворцом Бракосочетаний, а не укажу на нашего главного инквизитора. Тот, между прочим, будет очень рад. Хотя, не исключено, что сей статус этого заброшенного домишки тоже был получен благодаря его стараниям.

С моего начальства станется.

— Ваша любовь, несомненно, осветит даже самое забитое здание, — ухмыльнулся Казимир. — Не так ли, фрейлейн Гертруда? Должно быть, вам трудно будет подняться по этим ступенькам, возможно, необходима моя помощь?

Гера как-то особенно посмотрела на поданную Хогбергом руку, и я задался вопросом: а вдруг он в самом деле её привлекает? Мало ли. Вчера Гертруда выставила меня, кажется, с трудом сдерживая дрожь отвращения.

У меня было два варианта: либо она меня до сих пор искренне ненавидит, желает моей смерти, презирает за то, что я был инквизитором и с удовольствием убила бы меня и отдала бы всё наследство, только бы больше никогда в жизни не видеть…

Либо я угадал с датой истинной пары, и тогда Гертруда просто очень хорошо маскирует свои настоящие чувства за отвращением и злостью. Возможно, второе, и это было бы очень забавно.

— Это очень приятно, — протянул я, — что вы заботитесь о моей невесте, но, я думаю, она охотнее примет мою помощь. Не так ли, Гера?

Теперь ей было предложено уже две руки. Ведьма, судя по всему, сомневалась в том, стоит ли вообще соглашаться на чью-либо помощь, но, смилостивившись, вложила свою ладонь в мою и даже подарила невыносимо нежную, ласковую, подходящую настоящей невесте улыбку.

— Спасибо, герр Хогберг, но я предпочитаю оставаться верной своему жениху, — проворковала она так ласково, что я в даже подумал: а неплохая актриса!

Надо будет присмотреться к её поведению, может быть, Гера ещё много чем сумеет меня удивить… по крайней мере, пока что с каждым днём я узнаю всё больше и больше нового о ведьме, на которой собрался жениться.

Нельзя сказать, что новости эти неприятные, но хотелось бы быть предупрежденным.

И раньше, чем этот мерзкий Казик во что-то влезет.

— Ну ведь это не предательство, — не унимался Хогберг, — принять помощь…

— Герр Казик, — не удержался я, — принять помощь — конечно, не предательство, и только дурак будет ревновать ведьму к магу с даром иллюзий, но вы б поправили правую бровь. Сползает.

На самом деле, и с правой, и с левой бровью у Казимира всё было в полном порядке, но рука у него всё равно дернулась. Значит, моё предположение было правильным, и он действительно иллюзионист? Интересно, как под всем этим он выглядит? Вряд ли хорош собой.

Маги иллюзий не рождаются от природы уродами, нет. Просто они свято полагают, что не должны ничего делать, чтобы держать себя в форме. Зачем тренироваться, изнурять себе, если можно просто изменить внешность, пробормотав несколько заклинаний? Только вот тело — не иллюзия. Если вдруг придется, например, бегать, то ничто не сможет поддержать этого мага и не дать ему свалиться без сил, оказаться в лапах (или руках) врага. Силу надо использовать иначе, а не просто приклеивать себе заклинаниями бицепсы. Всё равно не поможет.

Даже если иллюзия будет невероятно качественной.

Гертруда, кажется, даже не обратила внимания на замечание по поводу внешности Казимира. Вместо этого она первой подскочила к двери в Дворец Бракосочетаний и, не позволяя сбить себя с пути истинного, громко постучалась.

Я не успел даже задаться вопросом, как выглядит местный священнослужитель-регистратор, если в его распоряжении такое дряхлое здание, как дверь открылась, правда, не полностью, а совсем немного, и наружу высунулся невысокий, неприятный на вид мужчина.