Личное дело Кати К.
Шрифт:
Так что Меланхолик с детства вынужден прибегать к мимикрии, маскировать свою тревожность, чуткость и нежную душу.
Холерику и Флегматику тоже приходится страдать, приспосабливаться, пытаться стать другими и убеждаться, что они никак не могут измениться, и опять пробовать… Но наш истинный темперамент все равно никуда от нас не денется, как моторчик на спине у Карлсона.
– Думаю, я тоже меланхолик. Украшение жизни, – небрежно сказал Карлсон и, удовлетворенно похлопав толстенькой ручкой по кипе исписанных листочков, взмыл к потолку. – Я меланхолик,
– Да?.. Учти, что все темпераменты одинаково хороши, ни один не лучше и не хуже другого, – заметила я.
– Точно? – подозрительно спросил Карлсон. – Тогда я просто самый лучший.
– Это да, – подтвердила я.
Карлсон спикировал на подоконник.
– Пиши, старайся. Прилечу приблизительно и все проверю.
Понедельник
Громко плачем все
В книге «Трудный подросток» рекомендуется хитрый психологический ход. Нужно делегировать свои полномочия подростку, чтобы он понял, что ему доверяют. Вот я и делегирую Кисе свои полномочия по Котику. Ей будет приятно, что она, взрослая и умная, возглавляет маленького глупого Котика.
– Ты последи, чтобы Котик сделал уроки, а потом я помогу тебе написать сочинение, – предложила я.
Киса скривилась:
– Нет. Не нужно мне помогать. Ты сначала сделай с Котиком уроки, а потом напиши мне сочинение.
Ну вот, опять все я: уроки – я, сочинение – я, книгу для Кисы – тоже я…
А я и так сегодня очень занята – сегодня я сижу на диете и одновременно воспитываю волю. Купила пирожные в булочной «Балтийский хлеб». Буше я съела по дороге домой, так что можно считать, что его и не было. Остались корзиночки с фруктами, шесть штук, три с клубникой и три с вишнями. Они очень красивые, особенно с клубникой и вишнями. А я голодаю на диете.
Я пошла к Котику и некоторое время, несколько минут, наблюдала, как он решает примеры, а затем нетерпеливо вскрикнула:
– Ну давай же, давай! Сколько будет два плюс три? Скорей! Ну что ты так долго думаешь, я уже давно все решила! Пиши скорей – пять! Написал? Не спи! Теперь доставай тетрадку по русскому. Скорей!.. Мне некогда! Сейчас я тебя научу быстро делать уроки!
Котик, поглядывая на меня, рисовал палочки, а я подбадривала его громкими выкриками: «Быстрей! Вот так! Молодец!», а иногда, выхватывая у него ручку, пририсовывала пару палочек в его тетради и одновременно наслаждалась своим педагогическим даром. Пока совершенно неожиданно для меня не раздался громкий рев Котика.
Когда Киса примчалась в комнату, плакали уже мы оба: Котик рыдал в голос с подвываниями, а я тихонько всхлипывала.
– Ты что издеваешься над ребенком! – закричала Киса, вытаскивая Котика из моих рук.
– Я не издевалась! Я терпела-терпела, но это же невозможно! А все почему? – сквозь слезы оправдывалась я. – Потому что я быстрее рисую палочки, чем он… Он специально меня раздражает! Напишет полпалочки и задумается!..
Киса отобрала у меня рыдающего Котика. Я удалилась к себе и сидела там на диете злобным голодным зверем, пока у окна не послышалось знакомое жужжание.
Дима
– Ты как-то негостеприимно на меня смотришь, – заметил Карлсон.
Ну возможно, я не смогла сдержать в себе голодного злобного зверя… Карлсон протянул мне маленький кусочек последней корзиночки – угощайся!
– Нет! – рявкнула я. – То есть нет, спасибо.
– У тебя проблемы с аппетитом? – спросил Карлсон. – Съешь хоть что-нибудь… Ну, попробуй себя заставить…
– Нет! Нет! То есть не беспокойся.
– А у меня тоже сегодня проблемы с аппетитом, – озабоченно произнес Карлсон. – Подумать только, какое у меня хрупкое здоровье – еще за завтраком было все в порядке. Блинки с маслом, сгущенкой… с вареньем. Второй завтрак был так, сущая ерунда… доел блинки… Обед и полдник прошли сравнительно неплохо, а вот сейчас что-то со мной случилось…
Я мстительно улыбнулась:
– Лично я сегодня голодаю на диете, а что касается тебя, мой милый, мой дорогой Карлсон, – вредно есть так много мучного.
– От пирогов не толстеют, – неуверенно возразил Карлсон и незаметно втянул живот.
– Да? А что, по-твоему, дает четыре килокалории энергии на каждый сожженный грамм? Углеводы! А ты знаешь, что представляет собой структурная единица углевода? Молекулу моносахарида, наиболее обычной формой которой является глюкоза…
– Кто здесь консультант по питанию, ты или я? – обиделся Карлсон, и тут я спохватилась. Накричала на Котика, сейчас еще с Карлсоном поссорюсь и тогда вообще останусь совершенно одна.
– Конечно, ты, Карлсон, – кротко сказала я.
Карлсон оживился и выпятил живот обратно.
– Чем меньше ты ешь пирожных, тем больше толстеешь, и сейчас я тебе это докажу. Ты весь день не веселишься, а наоборот, отказываешь себе в самых необходимых пирожных, так?
– Так.
– А сама небось только и мечтаешь, как бы пробраться к холодильнику и наброситься на бедные беззащитные корзиночки… Так?
Я кивнула.
– Ты нервничаешь, – продолжал Карлсон, – и постепенно теряешь человеческий облик и превращаешься в волка, готового съесть бабушку… Скажи, а что ты делаешь на следующий день после голодания?
Я покраснела. Если честно, на следующий день после голодания я просыпаюсь рано, очень рано и…
Карлсон покровительственно похлопал меня по щеке:
– Ну вот, все ясно. Не будем больше ругаться из-за маленького кусочка корзиночки. Съешь его, и дело с концом. Привет!
Карлсон улетел, а я съела кусочек корзиночки (на нем еще оставался вкус клубники) и сразу же почувствовала себя лучше.
Откуда Карлсон знает, что углеводы необходимы для производства энергии? Откуда Карлсон знает, что каждый человек имеет вес и фигуру, позволяющую ему определить массу тела на основе его собственных ощущений? А мои ощущения таковы, что одно маленькое буше, когда есть еще и корзиночки, – это глубокая несправедливость. Откуда Карлсон знает, что любая диета не конструктивна, а есть нужно часто и помногу? То есть часто и понемногу.