"Личное дело Круглова. Все наоборот"
Шрифт:
Пока он возился с ботинками, Галина вынесла вазу и прошла с ней на кухню. Надоедливые лямки никак не хотели сидеть на плечах, мешая ей, она дергала ткань и возвращала на плечи. Николай Петрович поймал их и прижал ладонями к плечам. Букет замер в ее руках, тепло его прикосновений быстро разливалось по телу.
— Коля… Я… только… у меня есть одно условие!
— Какое? — Усы прижались к ее шее.
— На работе… Субординация остается… Прежней…
— У меня тоже!
— Что? — Мозг постепенно переставал думать.
— Условие! — Его
Сейчас можно было бы согласиться на что угодно, но поскольку его руки выпустили ее из объятий, мозг тут же начал попытки вернуть их обратно.
— Я… Да… Конечно, я, — пыталась что — то придумать она.
Майор молча выхватил у нее цветы и сунул в вазу, после чего поймал эти невыносимые бретельки и спустил вниз. Она заколыхались где — то в районе ее колен, его руки прошлись по плечам и шее, затем ниже к груди и поймали ее, словно в чашечки. Его жадный рот целовал ее щеки и лоб, пытаясь найти губы, но женщина опустила голову вниз и, словно прячась, опускала еще ниже. Не выдержав, Николай взял ее за подбородок и поднял его в верх. Губки были искусаны почти в кровь, местами проступали бурые пятна. Он нежно коснулся маленького кровоподтека губами, затем провел языком. Верхняя губка пострадала чуть меньше и не имела столь ярко выраженного вкуса крови.
— Зачем покусала? — Прохрипел он.
— Не заметила…
— Буду целовать, пока не пройдет…
— Не здесь же, — едва слышался ее голосок.
— Где скажешь, любимая!
Оторваться от ее нежной кожи он уже не мог. Галя чуть не силой тащила его с кухни в коридор, а оттуда в ближайшую комнату, которой оказалась гостиная. Где — то в пути потерялись ее брюки, а так же его пиджак и галстук. Рогозина быстро расстегнула пуговицы рубашки и прижалась к его мускулистому плечу. Его горячие ладони пробрались под ткань футболки, ощупывая знакомую спину, затем прошлись по резинке трусиков.
— У тебя очень красивая спина, — страстно шептал его дрожащий голос, — ни с кем не сравнить…
— А ты много с кем сравнивал?
Мужчина взял ее за плечи и оторвал от себя, что бы заглянуть в глаза.
— А ты ревнуешь? — Улыбнулся он.
Галина Николаевна насуплено молчала.
— Не к кому ревновать! — Его губы снова прикоснулись к ее лицу. — Ты единственная! Сама же знаешь!
— Теперь место занято? — С торжествующей улыбкой спросила она.
— Давно уже!
— Я люблю тебя…
Это последнее, что она успела прошептать, пока вихри страсти не унесли обоих. Коля одним движением подцепил ее футболку, задев заколку на голове, обе упали на пол, и каскад не досохших волос лег на обнаженные плечи.
Николай с упоением вдохнул их аромат, уткнувшись носом в затылок, запустил в них пальцы, ощущая шелковистость. Женщина терпеливо ждала, пока он наиграется, тем более, что его прикосновения были такими нежными и приятными, что мозг снова предательски отступал.
Перемещая руки с головы на плечи, локти и талию Галины, он, словно окатывал ее теплыми волнами, слышал ее учащенное сердцебиение, чувствовал желание, исходящее из самых глубин. Майор сжал руками бедра в тонком белье, провел по выступающим
Сквозь жатые зубы Рогозина застонала и этот звук пробрал его до самых поджилок. На его пальцы из самой сердцевины полыхнуло жаром, когда он тронул маленький бугорок, выступающий у нее между складок. Ее дрожь и тихий всхлип едва не довел его до края, возбуждение приливало с неистовой силой, требуя выхода. Маленькая тряпочка упала к ее ногам.
Гале нравилось, что он с ней делал. Она легко поддавалась его движениям, желаниям, страсти. Он склонился и зажал розовую мочку уха губами, глухо рыча. Спина выгнулась дугой, колени уперлись в мягкую ткань дивана.
Даже через одежду она ощущала его мощную ненасытную плоть, которая упиралась в нее. Коля покачивал бедрами, терся о ее тело, иногда с силой сжимая бедра руками.
— Коля… Еще так…
Когда она просила, он окончательно лишался рассудка. Почти разодрав молнию брюк, он прижался обнаженным органом к ее коже, электрический разряд прошелся по телам обоих. Сквозь грохот сердца в его ушах стояли Галины стоны и мольбы, от этого окончательно мир уходил в Небытие.
Николай сам то стонал, то рычал, прикусив кожу, он почувствовал мурашки, выступившие на ее шее и в след за тем, женщина сама подалась назад и потерлась о его плоть. От восторга можно было с ума сойти и Круглов тут же зафиксировал ее бедра руками.
Как только его орган проник внутрь, она облегченно вздохнула и крепче уперлась ладонями в диван. Все ее тело дрожало в предвкушении, ротик с жадностью ловил воздух, мышцы с силой сжимались в кольцо. Судорожные стоны и резкие движения говорили о том, что ее терпение на исходе, и майор не решился больше испытывать его. Сжав в объятиях ее талию, он делал резкие движения бедрами, принося обоим удовлетворение.
Галя почти до боли закусила губу. Заглушая собственный крик. Не выпуская… У него в голове что-то разорвалось! Громко, с треском.
Ее щечка прижалась к спинке дивана, тело полностью выгнулось назад, отдаваясь ему. Горящие глаза вдруг распахнулись, Николай склонился к ее уху и из последних сил прошептал:
— Люблю тебя… Моя радость…
Из ее глаз выкатились две крупные слезы. Кулачки сжали обивку мебели. Приоткрытый ротик издал глубокий стон. Мужчина замер в предчувствие конца. Его движения уже ничего не решали. Да и он перестал решать. Только наслаждаться. Ее телом, стоном, любовью…
За окном громко бились капли дождя. Ноги затекли, но она не шевелилась и не вставала. По телу разлилась разбитая, но такая приятная усталость. Коля лениво потянулся и уткнулся носом в ее волосы.
— Как ты? — Тихо шепчет он.
— Хорошо, — еще тише.
Кое — как Галя поворачивается к нему и устраивается на его груди. Диван слишком узок, что бы расположиться рядом.
— Давай выключим свет, — предлагает Коля, переводя взгляд со стенки на стенку.
— Ладно… Но зачем? — Потягивая ноющие икры ног, она не смело становиться на них.
— Да… Такое впечатление, что у тебя на всех стенах зеркала… И отовсюду я сам на себя смотрю…
Рогозина тихо смеется и идет к выключателю.