Личное дело женщины-кошки
Шрифт:
– Посетительница! – крикнула официантка. – Вы забыли…
Я притормозила и обернулась.
– Мобильный? Дайте мне его скорей.
– Нет, сдачу, – улыбнулась девушка, – погодите, сейчас принесу. Кофе стоит пятьдесят рублей, а вы тысячу кинули…
Не дослушав ее, я ринулась к двери, выбежала в просторную галерею и замерла. Люди несли пакеты, тащили упирающихся детей, жевали пирожки, лакомились мороженым, но нигде в толпе не мелькала приметная шапка. От центрального прохода змеились в разные стороны боковые ответвления. Незнакомец, очевидно, снял «енота», содрал
– Вот ваша сдача! – обрадовалась девушка в фартуке.
– Спасибо, – буркнула я, поправила идиотскую шапку, взяла в руки меню и решила продолжить наблюдение за Таней.
– Что желаете? – спросила настырная официантка.
– Я выбираю.
– Могу порекомендовать вам мусс из черного шоколада.
– Не хочется.
– Тогда клубничный сорбет, – не успокаивалась девица.
– Не надо советов! – невежливо рявкнула я. – Как только выберу, позову вас!
– Ладно, – обиженно сказала она.
– Принесите коньяк! – вдруг громко потребовала Таня.
Официантка поспешила выполнить заказ, а я, прикрывая лицо кожаной папочкой с меню, осторожно наблюдала за Медведевой.
В ожидании напитка Татьяна вытащила из сумочки ежедневник, написала что-то на одной из страниц, вырвала ее, сложила вчетверо и сунула в ридикюль.
– Что это? – визгливо спросила она у официантки, которая поставила перед ней фужер.
– Арманьяк, – прочирикала девушка, – самый лучший!
– Там капли на дне!
– Порция сорок граммов.
– Тащи бутылку!
– Целую?!
– Да!
– Но это очень дорого!
Таня хрипло рассмеялась.
– Дорого! О господи! Мне теперь все дешево! Чего уставилась? Волоки пол-литра, а еще лучше целую литрягу! Думаешь, у меня денег нет? На! Сдачи не надо!
Официантка глянула на ассигнации и залетала, как ведьма на реактивном венике. Я с тревогой наблюдала за Таней. Вот она лихо опустошила один бокал, второй, третий! Может, мне следует подойти к ней? Или подождать, пока спиртное сразит Танечку, и транспортировать ее домой? Я не знала, что у Медведевой проблемы с алкоголем. Если мы оказывались на совместных тусовках, Таня никогда не отказывалась от коктейлей, но, насколько я помню, дальше «Мохито» дело не шло. Правда, и смесями легко наклюкаться, но Медведева знала норму. А сейчас льет в себя коньяк, как воду!
– Где сортир? – гаркнула Таня. – Там есть окно?
– Налево, за занавесочкой, – заботливо указала девушка, – но, простите, курить ни в одном помещении кафе нельзя.
– Да пошла ты, – икнула Таня и, пошатываясь, двинулась к туалету.
После мгновенного колебания я пошла за приятельницей. Нехорошо оставлять окосевшую Татьяну одну.
Вход в дамскую комнату прикрывала железная дверь, издававшая леденящий душу скрежет, а внутри сортира было всего две кабинки, одна стояла нараспашку, во второй устроилась Таня. Звуки, доносившиеся изнутри, не оставляли никаких сомнений – ее тошнило.
Я вошла во вторую
– А-а-а-а!
Так и не приведя себя до конца в порядок, я выскочила из кабинки, увидела распахнутое окно и брошенное на пол Танино пальто из щипаной норки. Я подскочила к подоконнику и, стараясь не дышать, посмотрела вниз. На сером асфальте двора, странно выгнув ноги, лежала фигурка в черных брюках и красном пуловере, чуть поодаль валялась сумочка, а шагах в пяти от тела Тани стояла женщина, одетая в зеленую куртку, это она орала:
– А-а-а-а!
Стряхнув оцепенение, я кинулась к выходу. Кафе расположено на третьем этаже, некоторые иногда остаются живы, рухнув с десятого.
Пока ноги несли меня к эскалатору, в душе нарастало смятение. Ну почему я пошла в кабинку! Надо было остаться в предбаннике, тогда бы не произошло несчастье. Очевидно, алкоголь сильно затуманил голову приятельнице и ударил по желудку. Сначала Таню стошнило, потом ей захотелось покурить или стало жарко, она распахнула окно, перегнулась вниз и упала! Находись я рядом, несчастья бы не произошло!
– Она рухнула сверху, – обморочным голосом сказала баба в яркой куртке, когда я подлетела к Тане.
Не обращая внимания на тетку, я присела около приятельницы.
– Танюша, ты жива?
Бледные веки дрогнули, губы приоткрылись.
– Немедленно вызовите «Скорую»! – велела я женщине в зеленой куртке.
Та покорно вынула мобильный, я осторожно погладила Танюшу по ладони.
– Сейчас приедет врач.
Губы приятельницы исказила гримаса.
– Холодно, – вдруг очень четко произнесла она.
Я скинула пуховик, набросила на несчастную, потом подошла к бабе, сдернула с нее куртку и укрыла ею ноги Татьяны.
– Я простужусь, – попыталась сопротивляться незнакомка, но тут же прикусила язык.
– Больно, – проговорила Таня, – очень больно.
– Потерпи, милая, врач уже едет.
– Мне плохо.
– Ничего, ничего.
– Я умираю.
– Нет, нет, высота маленькая, – пыталась я приободрить ее, – наверное, ты ногу сломала.
– Подними меня!
– Нельзя! – испугалась я. – Не шевелись.
– Возьми!
– Что?
– Бумага… сумка… прочитай… всем…
Я схватила ридикюль, вынула из него сложенный листок и ахнула. «В моей смерти прошу никого не винить. Ухожу из жизни осознанно. Все, что про меня расскажут, неправда. Прощайте!»
– Ты выпала не случайно! Господи! Почему решилась на такой шаг?
– Наклонись ниже, к лицу…
Я выполнила приказ и ощутила легкий запах духов и алкоголя, исходивший от приятельницы.
– Жива… – бормотала Таня, – Морозко! Она жива! Там… я ошиблась… Меня обманули… нет… жива! Настя была здесь.