Личное счастье
Шрифт:
– Возьмите и меня, – сказала она девочке, – я тоже буду петь!
День прошел – легкий, полный разнообразных и милых впечатлений. Антон так развеселился, так разыгрался, что совсем забыл про Клетки на. Здесь, в пионерском лагере, он чувствовал себя даже в большей безопасности, чем дома. В квартиру-то Яшка, пожалуй, еще может войти. Ну, а уж сюда, где висит на воротах красное полотнище пионерского лагеря, ему ходу нет. Что нет, то нет!
С веселой душой пришла домой и Зина. Новые дела – костюмы для спектакля, которые надо нарисовать, маленькие актеры, которых надо будет учить
Отец, слушая рассказы о лагере, видя радостное оживление Антона и Зины, и сам радовался вместе с ними. Все-таки хорошие у него дети растут! Трудно им без матери расти хорошими, а вот все-таки хорошие!
После обеда… а может, это не обед, а ужин? Ведь отец приходит с работы в семь, какой же это обед? А впрочем, пускай будет обед, если они днем не могут собраться за столом все вместе! После обеда отец сказал Антону:
– А может, нам пройтись с тобой? Вечер хороший.
Антон запрыгал и завизжал от радости. Еще бы, пройтись с отцом вдвоем, мужчина с мужчиной!
– Вот и хорошо, идите, – сказала Зина. – А я тут приберусь немножко.
Еле слышно напевая, Зина быстро вымыла посуду. Потом принялась прибирать комнату. Она любила прибраться с вечера, чтобы утром проснуться в чистой квартире и не тратить хорошее утреннее время на возню со щетками и тряпками.
Подметая в спаленке, она наткнулась на какой-то узел. Что такое?
Это был ее рюкзак!
Зина выпустила щетку из рук. Вот валяется ее походный рюкзак в углу, и никому он уже не нужен. Зина подняла его. Так недавно она, со счастливым сердцем, пришивала оторвавшуюся лямку, закрепляла ремешки. Сколько всяких радужных мечтаний связано с этим зеленым старым рюкзаком, сколько веселых дней обещала жизнь!
Тотчас вспомнился отряд пионеров, с рюкзаками за спиной, четко прошагавших мимо. Так же ушли и ее товарищи, прошагали по улице и скрылись на все лето. И с ними, как тот вожатый Ваня из литейного, пошел студент-геолог Артемий, самый красивый и самый умный на свете человек…
Зина уткнулась лицом в свой рюкзак и расплакалась. Все-таки очень трудно отказываться от своих радостей.
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Хоть и редко встречалась Тамара со своими школьными товарищами, но все же она почувствовала, что их улица как-то опустела. Проходит мимо зеленого домика Фатьмы и не слышит ее голоса, только белозубая Дарима, мать Фатьмы, выметает и прихорашивает свой усаженный цветами двор. Проходит мимо школьного участка и не видит там среди грядок Зыбиной Шуры. Проходит мимо футбольной площадки – и ни Андрюшки Бурмистрова там нет, ни Васьки Горшкова…
А как бы ей нужен был сейчас товарищ, друг! Она бы попросила сходить к Рогозину, узнать, чем он болен, не лучше ли ему. Ну хоть что-нибудь узнать о нем! Почему мать так отгородила его от всех? Почему к нему нельзя прийти, как к другим товарищам? Тем более теперь, когда он болен и – она сама сказала – тяжело болен?!
Неожиданно ей позвонил Славка Воробьев, парнишка из их класса. У этого лопоухого Славки застряла алгебра, осенью переэкзаменовка. Так вот, не даст ли Тамара
Тамара обычно не замечала Славку. Маленький, белесый, с вечно пылающими ушами, рассеянный на уроках и очень способный на всякие проказы, – что могло в нем заинтересовать Тамару?
Но сейчас, услышав его голос, Тамара обрадовалась, будто встретила нечаянно друга.
– Славка, приходи! Славка, ты мне очень нужен!
– А учебник дашь?
Он даже и не поинтересовался, зачем так понадобился Тамаре. А она собралась доверить ему такую заветную тайну!
– И учебник дам! И тетрадки! Только ты приходи сейчас же!
– Я вечером приду… – не сразу, будто что-то прикинув, сказал Славка.
– Почему вечером? Сейчас приходи!
– Да понимаешь… Тут у нас команда на площадке собралась. Никак невозможно сейчас… Иду, ребята, иду! – вдруг заорал он и бросил трубку.
– Дурак! – с досадой и горем крикнула в трубку Тамара.
До вечера было томительно далеко. В квартире, где бродила непричесанная, неприбранная и словно о чем-то крепко и недобро задумавшаяся Антонина Андроновна, было душно от безысходной скуки.
Запустив руки в свои густые кудри, Тамара сидела неподвижно и смотрела в окно. На улице моросил теплый летний дождь, ветки дерева чуть трепетали за окном, и серебряные полоски бежали по стеклу.
Что сейчас делает Ян? Лежит в постели, бледный, слабый, печальный… Думает ли он о ней? Да, он о ней думает. Он обязательно думает и ждет ее. Он считает Тамару неверной и пустой девчонкой, раз она не приходит навестить его. А разве она виновата? Она приходила! Только надо, чтобы он узнал об этом. Ну и противный же этот Славка со своим дурацким футболом. Ведь дождь, а этим дуракам все нипочем!
В комнату вошла мать. Она грузно уселась на диван, положив руки на колени.
– Ты что, читаешь или так? – спросила она.
– Так, – ответила Тамара не оборачиваясь.
Ее раздражало, что мать мешает ее думам. Ну что ей надо? Делать нечего, вот и ходит из комнаты в комнату.
– К отцу, что ли, съездить? – вдруг сказала мать, разглядывая свои белые полные руки.
Тамара живо взглянула на нее:
– Он тебя зовет?
Антонина Андроновна вспыхнула:
– А почему это, спрашивается, надо, чтобы он меня звал? Я, что же, не могу сама? Возьму да и поеду, естественно!
– Я еще тогда знала, – сказала Тамара, задумчиво глядя на мокрые ветки, – что он совсем уезжает. Когда уезжал.
Мать уставилась на нее растерянными глазами:
– А почему мне не сказала? То-то вы тогда шушукались на вокзале! Почему же ты мне не сказала? Я бы не пустила его!
Тамара насмешливо покосилась на нее:
– Привязала бы?
– Да не пустила бы, и все, естественно. Глупости какие!
Прежняя Антонина Андроновна ожила в ней. Она гневно встала с дивана:
– И не посмел бы уехать. Что же я, чужая, что ли? Я жена!