Личное удовольствие
Шрифт:
Около одиннадцати я вышел в приемную и налил себе чашку холодной воды.
— Ну как, получше? — спросила Голди.
— Я готов для битвы и для шалостей, — ответствовал я.
Вернувшись в кабинет, я добавил в чашку с водой немного виски. Это был отличный трюк. Когда я вытянул перед собой руки, то они больше не дрожали и выглядели весьма сильными. К полудню, времени моего ухода из офиса, я был уже в форме, если только это понятие применимо ко мне. Я сообщил Голди, что вернусь через пару часов. Голди кивнула, она знала, что каждый четверг мы обедаем с моим братом.
Я зашел в „Долли-Дели"
Я поехал своим обычным маршрутом и вскоре очутился в дыре, где жил и работал мой брат. Он называл это студией, я — сараем.
Мой брат — он был на семь лет старше меня — потерял обе ноги во Вьетнаме. Правительство хотело предоставить ему специальный протез, прикрепляющийся к верхней части туловища, но он предпочел инвалидную коляску. Прошло несколько лет, прежде чем к нему вернулся ясный рассудок — раньше у него были проблемы с головой. Он работал над этим вместе с психиатром, и они справились. Сейчас брат пишет книги для детей. Не могу сказать, что он разбогател, но вместе с невероятно крошечной пенсией у Чеса выходило довольно прилично, и он не брал у меня ни цента. Он был крепкий мужик, не то что я.
— Привет, дерьмо, — приветствовал меня Чес.
— Здорово, вонючка, — произнес я в ответ. — Ты выглядишь усталым. Бегал на четвереньках?
— Я положу тебя на обе лопатки в любой момент. Ты весь в трясучке, твоя задница ссохлась, а глаза лопаются от крови. Опять, небось, пил и трахался без разбору?
— Да, и собираюсь продолжать в том же духе. — Я начал выкладывать покупки. — Как ты думаешь, соленые грибы пойдут с солониной?
— Сейчас определим. Бери кресло и садись к столу.
Это была скорее стойка, чем стол: толстый лист фанеры, положенный на козлы для пилки дров, достаточно высоко, чтобы коляска брата могла подкатываться вплотную. На этом импровизированном столе находился текстовой редактор. Сюда я и вывалил наш ленч и разлил „Джек Дэниелс" в кувшины, которые Чес использовал как стаканы.
— Как Таня? — спросил он.
— В порядке.
— А Марлен?
— Тоже.
— Ты счастливчик. И стопроцентный мерзавец, потому что так обманываешь ее.
— Ничего не могу поделать, — ответил я. — Это как отвратительная привычка, вроде ковыряния в носу.
Он засмеялся:
— Я надеюсь, она поймает тебя на обмане, разведется и получит хорошие алименты.
— Она не станет. Марлен знает, что я бабник, и ее абсолютно не интересует, кого я трахаю. Только бы не ее.
Чес внимательно посмотрел на меня.
— Сынок, там, где вопрос касается женщин, ты полный идиот. Как ты провел эти дни? Было что-нибудь интересное?
— Ничего особенного. Я положил глаз на один лакомый кусочек, живущий по соседству. У нее потрясающая задница. Но ее муж и Марлен работают вместе, и мы периодически ходим друг к другу в гости. Организовать что-нибудь здесь будет очень трудно.
— Ты найдешь способ, — усмехнулся он.
Его вопросы,
Я спросил у доктора Черри Ноубл об этом моменте. Она — тот самый психоаналитик, который вытянул Чеса из дерьма.
— Ему намного лучше, — начал я, — но мне кажется, он не функционирует как мужчина. У него нет ног, но осталось все другое. В чем же дело?
— Он чувствует себя неполноценным, — объяснила доктор Ноубл. — Он потерял часть себя и думает, что женщины отвернутся от его, как он считает, физического уродства. Ваш брат боится, что если он сделает попытку, то будет отвергнут, или же, что у него ничего не получится. Именно поэтому Чес даже и не пытается.
— Сколько это будет продолжаться? До конца его дней?
— И такое бывает. Но я попытаюсь вытащить его. Он славный парень, и если кто и заслуживает немного радости, так это он.
— Не говорите ему о нашем разговоре, — попросил я, — а все счета присылайте мне.
— Счетов не будет, — сказала она просто.
К моменту, когда мне надо было возвращаться в офис, я съел только одну порцию соленых грибов, в то время как Чес уплетал уже третью. Он передал для Тани свою последнюю книгу, с автографом. Книга называлась „Приключения Томми-Муравья".
Я был уже снаружи и открывал свой „линкольн", когда к дому подъехал белый „ягуар" доктора Черри Ноубл. Она вышла из машины и направилась ко мне.
— Герман! Какой приятный сюрприз. Мы не виделись сто лет. Я как раз думала о вас утром. Как настроение?
— Если мне будет лучше, я стану просто бесчувственным. А у вас все в порядке?
— Все хорошо, спасибо. Вы навещали Чеса?
— Да. Сегодня наш традиционный ленч по четвергам.
— Ах да, правильно. Я совсем забыла. Как он?
— По-моему, хорошо. У него есть какой-нибудь прогресс, доктор?
— Гм, — ответила она.
— Ну, что ж, работайте дальше. Я в самом деле ценю то, что вы делаете.
Доктор Ноубл кивнула. Пока она шла к сараю моего брата, я провожал ее взглядом. На ней было розовое льняное платье, плотно облегающее фигуру.
И какую фигуру, Бог мой!
5
Доктор Черри Ноубл
Среди моих пациентов Чес был единственным ветераном вьетнамской войны. Я проработала всю литературу по этой теме, но так и не оказалась достаточно подготовленной к серьезности его проблем. К счастью, по мере наших совместных усилий проблемы все же разрешались. Однако прошло почти два года, прежде чем стало возможным сделать наши каждодневные встречи более редкими. Я не утверждаю, что именно мое мастерство психиатра привело к тому, что у Чеса исчезли мучающие его ночные кошмары, или тяжелая депрессия, или внезапные приступы неподконтрольного всхлипывания. Я считаю, что без его активного участия не было бы никакого успеха. Он помог себе сам. Чес Тодд — очень сильный человек.