Личность зверя. Книга 1. Лараэль. Преквизитор империи
Шрифт:
– Моя мать пыталась избавиться от меня, – сквозь зубы процедил он. – Мое лицо это последствия употребляемых ею зелий. Она хотела избавиться от плода всеми возможными средствами, но ничего не вышло. Я оказался живуч, – печально хмыкнул Сэмуль. – Хотя, когда я родился, она испытывала чувство вины за то, что натворила. Но было уже слишком поздно. Она любила меня, очень любила, но исправить уже было ничего нельзя. Написала отцу, тот выслал денег, благодаря которому мы и открыли эту таверну.
– Вот видите, отец не отказался от вас, –
– Не отказался, – пробурчал Сэм. – Мне, уроду, нужна была его поддержка, а не подачки! Я хотел, чтобы он приехал и забрал меня отсюда, надеялся, что у гоблинов надо мной не будут так издеваться. Но отец не захотел. Вам этого не понять, – он махнул рукой.
– Отчего же, – усмехнулась я в ответ. – Мне как раз хорошо известно, что это такое, когда твои родители не поддерживают тебя. А у вас была мама, пусть и допустившая ошибку, но любившая вас. Отчего она умерла?
– Заболела, – вздохнул Сэмуль. – Думаю, она очень переживала из-за того, что сделала Когда-то, это и подточило ее.
– Понятно, – вздохнула я и спросила: – Почему Никольс не пошла к вам?
– Я точно не могу ответить, – пожал он плечами. – Когда Аланчи умерла, я предложил ее дочери место матери у себя, но та отказалась. Она сказала, что шлюхой заработает больше. В чем-то была права, я плачу своим подавальщицам семьдесят лим в месяц, чаевых тут мало, максимум пять—шесть лим за ночь могут заработать, и то не всегда. А продавая себя, тем более такая, как Никольс, молодая красивая, не сидящая на дряни, за ночь могла и сто, и двести лим срубить. Нимеры не отличаются пуританскими взглядами.
– Почему вы их не любите? – поинтересовался Хаспри.
– Не то, чтобы я их не люблю, – пожал плечами полуокр. – Мне не нравится то, чем они занимаются.
– А к Мэри Энн вы прониклись симпатией, – напомнила я.
Сэмуль печально вздохнул, посмотрел вдаль, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, и проговорил:
– Все эти шлюхи, даже будучи со мной, не упускали случая подтрунивать надо мной из-за моей внешности. Только лишь Мэри Энн никогда мне об этом не говорила. Знаю, что за спиной она меня обсуждала, но в глаза никогда. Я был ей благодарен за это. Симпатии не было к ней, была жалость, я готов был предложить ей совместную жизнь, но не успел.
– Из жалости? – искренне удивилась я.
– Да. Почему нет? – ответил он. – Она меня жалела, иногда даже заступалась за меня перед другими, когда те говорили колкости в мой адрес. Чем и заслужила мой интерес к себе. Я никогда не предлагал ей оказать мне интимные услуги за еду, как это было с другими.
– А о Никольс вы можете что-то рассказать? – поинтересовался Хаспри.
– Да толком ничего, – ответил Сэм. – Она иногда приходила с матерью, помогала ей тут. Но мы никогда толком не общались с ней. Никольс сторонилась меня из-за моей внешности, всегда пугалась, когда подходил ближе. Она была хорошей девушкой, жаль, что ее убили.
– Вам
– Да, – кивнул он. – Я думаю, не случись с ней этого, она так же как и мать ушла бы из этой профессии. Я отчего-то уверен, что Лиран положил на девочку глаз. Он к ней относился не так как к другим. Почти всех клиентов находил для нее Одноглазый, редко когда она сама кого-то искала. Да ей и не надо было, мужики сами липли к ней, предлагая за услуги баснословные деньжищи.
– Одноглазый, говоришь, – задумчиво протянул Хаспри. – Ты знаешь, что он был в ту ночь на месте преступления.
– Да, Жиретта растрезвонила тут всем об этом, – кивнул Сэмуль. – И вы знаете что, Лиран напился на следующий день в усмерть, а я за ним такого раньше не замечал.
– Интересно, – усмехнулась я и, посмотрев на своего коллегу, поинтересовалась у него: – А не посетить ли нам и Лирана еще?
– Не получится, – хмыкнул полуорк. – Он пока не просыхал еще.
– До сих пор пьет? – удивленно воскликнул Хаспри.
– Да, – улыбнулся трактирщик. – Похоже Никольс ему была очень дорога.
– Вот это да! – присвистнул оборотень и изумленно взглянул на меня.
– Сэмуль, как ты думаешь, Лиран связан как-то с лакией? – спросила я у полуорка.
– Не знаю, – отрицательно покрутил тот головой в ответ. – Никогда не видел его торгующим ей, да и сомнительных типов около него не было.
– Ну он мог и не сам, – пожал плечами Хаспри.
– Мог, – согласно кивнул Сэм. – Но я ничего об этом не знаю.
Мы не стали больше задерживаться в трактире, да и в самом Ротише делать нам было уже нечего, распрощавшись с Сэмом, сели в тюльбери и отправились в инспекцию.
Как только вошли в свой кабинет, Эдвард тут же вызвал нас к себе. Прибыв к нему, застали у начальника довольных Ардена и Юция.
– Ну что, молодцы, – хмыкнул начальник. – Свое преступление не раскрыли, так хотя бы другим отделам помогли.
– Мистер Селиваний, вы этому не рады? – с сомнением покосился на шефа Хаспри.
– Я разве сказал, что не рад? – вскинул тот брови. – Наоборот, вот хвалю вас, как умею.
– что-то похвала на розги похожа, – пробурчала я.
– Это я просто не в духе из-за того, что наше дело стоит на месте, – усмехнулся Эдвард.
– Мистер Селиваний, не будь так строг к своим подчиненным, – вступился за нас Арден. – Они молодцы, учуяли целую лабораторию.
– И помогли раскрыть убийство, о котором мы даже не знали, – поддержал коллегу Юций.
– Если бы это нам что-то дало, – вздохнул Хаспри.
– Ничего? – с сожалением поинтересовался шеф. Оборотень только развел руками. – М—да, будем надеяться, что хоть Дистр нам что-то привезет.
– Убийство Аланчи вам не даст зацепку? – поинтересовался Юций.
– Думаю, нет, – покачала я с сожалением головой. – Даже то, что кривой Сэм оказался отпрыском кузена вождя гоблинов, тоже нам никак не поможет.