Личности в истории
Шрифт:
Под маской величественности скрывались его истинные скромность и чуткость. Он никогда не отворачивался от того, кто в нем действительно нуждался. И не жалел ни времени, ни денег, чтобы оказывать поддержку людям. От его врача Фогеля нам известно, что Гете давал ему средства для оказания помощи нуждающимся и беднякам. До самой своей кончины он не переставал кому-нибудь помогать. Он считал, что, если человек несет в своем сердце любовь, она должна проявляться на деле.
Глубокая потребность в служении жила в его большом сердце. Для Гете не было границы между великим и незначительным: все, что он делал, он делал хорошо. С 1775 года он усердно исполнял свой долг на посту министра, управляющего делами Веймарского герцогства. С вдохновением
За год до того, как поэт принял приглашение в Веймар, его друг, швейцарский проповедник и писатель Конрад Лаватер, сказал: «Гете мог бы великолепно вести дела у какого-нибудь герцога; именно там его место. Он мог бы быть королем».
В мыслях Гете, как и в его поэзии, – правдивость и простота: «Существует вежливость сердца. Она сродни любви»; «Делать добро исключительно из любви к добру»; «Величайшее счастье мыслящего человека в том, чтобы постигнуть постижимое и молча чтить тайну непостижимого»; «Если только есть на свете чудо, чудо – в чистых, любящих сердцах». Его слова не расходились с делами. Он все прожил и прошел сам.
Ему достаточно было знать, что во всем временном проявляет себя вечное. Что во всем материальном открывается духовное. Что такое долг? Требование дня. Надо внимательно вглядываться в окружающий мир, чтобы определить, каковы наши первейшие обязанности, и взять их на себя. «Очень тих голос Бога в нашем сердце; очень тихо, очень внятно говорит он нам о том, к чему надо стремиться и чего бежать»; «Превыше всех добродетелей одна: постоянная устремленность ввысь, борьба с самим собой, неутолимая жажда все большей чистоты, мудрости, доброты, любви».
Почему такую скромную задачу ставят перед собой под конец жизни герои Гете – Фауст и Вильгельм Мейстер? Фауст, который прежде требовал от мирового духа доскональных познаний о мироздании, кончает тем, что отвоевывает у моря участок земли, чтобы она рождала для людей плоды. А Вильгельм Мейстер осознает, что его предназначение – служить лекарем у переселенцев. Много это или мало? Гете знает ответ.
К моменту своей смерти он был знаменит, но не пользовался всеобщим признанием. В последний день, в девять часов утра, он, чувствуя себя выздоравливающим после внезапной мучительной болезни, выпрямился в кресле, в котором провел ночь, и спросил: «Какое сегодня число?» Услышав, что 22 марта, сказал: «Значит, началась весна, и тем быстрее дело пойдет на поправку». Когда-то – 22 марта 1825 года – в пламени погиб Веймарский театр, где они вместе с Шиллером пережили так много счастливых мгновений. Но Гете не вспоминал о том фатальном для него дне. Его переполняла радость оттого, что на небе сияло весеннее солнце. Потом, когда у него уже начали путаться мысли, он на мгновение пришел в сознание и попросил отворить ставни, чтобы впустить в комнату побольше света. Еще несколько мгновений – и он вступил в царство света вечного…
Заветы Гете просты. Они для каждого: не поступайся идеалом личной человечности, даже если он противоречит сложившимся условиям. Оставайся самим собой, «благороден будь, скор на помощь и добр». Эти простые слова, как некий всемирно-исторический пароль, могут придать нам мужества.
Кто-то скажет: «Как старо и банально! Все и так это знают». Кто-то задумается…
Гете, великому Гете, для того чтобы прийти к этой очевидной истине, понадобилось 83 года. Вся его жизнь…
Тагор – солнце Индии
Светлана Обухова
Когда 7 мая 1861 г. в семействе Тагоров, бенгальских пирали-брахманов, родился 14-й
Кто же мог знать, что песни, которые сочинит Роби, будет петь вся Индия, а Махатма Ганди назовет его Великим Стражем индийской культуры?
Два слова о «мамонтах»
Читатель нынче капризный: ему не нравятся истории, которые начинаются до появления на сцене главного героя – «от мамонтов», как говорят редакторы. И в самом деле, что может быть скучнее всех этих «культурно-исторических ситуаций», предшествовавших, сопутствовавших и повлиявших.
Рабиндранат Тагор
Но старшие Тагоры – случай особый. И не только потому, что родовое их имя на бенгальском означает «Святой мудрец», а индийцы, как известно, слов на ветер не бросают. Среди Тагоров были философы, поэты, художники, музыканты, композиторы, артисты, писатели, яркие общественные деятели, меценаты, предприниматели, даже математики. И почти каждый из них вошел в историю своей Родины как в чем-то первый: старший брат Рабиндраната, например, был признанным мастером философской прозы и изобретателем стенографии на бенгальском языке, одна из сестер стала первой в Бенгалии женщиной-писательницей, двое племянников – замечательными художниками, создателями нового стиля в современной индийской живописи, племянница – одаренной певицей. И все они вместе за прогрессивность своих взглядов считались, мягко говоря, не совсем нормальными брахманами.
…И еще два слова
В становлении 14-го Тагора самую важную роль сыграл отец. Махарши, «Святой», – так уважительно называли отца Рабиндраната. Он был религиозным реформатором и мистиком, создал общество «Татвабодхини Сабха», которое исповедовало индуистскую веру в Единого Бога, очищенную от догм и суеверий. Махарши много времени проводил в Гималаях, а его возвращения в Калькутту превращались для Тагоров – и взрослых и маленьких – в настоящий праздник, и каждый стремился хоть на мгновение поймать взгляд святого подвижника.
В одно из путешествий в Гималаи Махарши взял 11-летнего Рабиндраната. Этой чести удостаивался не каждый, и мальчик был вне себя от счастья. Отец учил с ним санскрит и английский, читал отрывки из «Упани-шад», мудростью которых восхищался, а вечерами под высоким гималайским небом объяснял сыну основы астрономии. Он привил Рабиндранату привычку к самодисциплине и здоровой и чистой жизни, которую вел сам, воспитал любовь к индийской культуре, научил понимать других людей и уважать их веру.
Пробуждение потока
Однажды Джоти, 14-летний племянник Рабиндраната, заявил своему восьмилетнему дяде: «Ты должен писать стихи!» Это же так просто: нужно только заполнить словами 14-строчный стихотворный размер – и все дела! Как подобная мысль (насчет сочинительства) пришла ему в голову, осталось загадкой. А последствия…
Когда Роби, написав несколько слов, заметил, что у него получился пояр, его робость перед таинственной дамой по имени Поэзия исчезла – и с тех пор он, по его собственному выражению, «не знал удержу». Стихи полились рекой, точнее, посыпались на головы домочадцев: не мог же юный поэт таить их в себе! А больше всех в рекламировании молодого дарования преуспел его старший брат, который очень гордился талантами Роби и «в поисках слушателей рыскал по всему дому». Вскоре поэтические опусы уже не помещались в первую тетрадь, за ней последовала вторая, третья, и еще, еще…