Личный аптекарь императора. Том 2

Карелин Сергей Витальевич

Теперь и он увидел, что в делах Филатовых есть серьёзные изменения. Прохор Никанорович с замершим сердцем набрал номер, который оставил граф Сорокин, и поднёс телефон к уху.

— Алло, кто это? — сухо спросил патриарх.

Он в это время ехал в машине на важную встречу с одним из сыновей графа Распутина по поводу закупки у них новой партии артефактов.

— Ваше Сиятельство, добрый день. Это Прохор Никанорович. Узнали?

— Нет.

— Ну как же? Вы же звонили вчера и просили собрать информацию о Филатовых.

— А-а, понял. Удалось что-нибудь выяснить? — оживился граф.

— Да, есть кое-какая

информация, — наместник порылся в документах, разложенных перед ним. — Во-первых, меня очень удивило то, что за последний месяц прибыль их лавки под названием «Туманные пряности» увеличилась в семь раз. По моим данным, они по-прежнему торгуют чаями и травами, поэтому я не могу понять, в связи с чем так увеличилась прибыль.

— Хм, да, это странно, — задумчиво произнёс Сорокин. — Что ещё?

— На днях полиция занималась поисками пропавшей Анастасии Филатовой, которая, однако, вернулась домой в тот же день. Позже она утверждала, что её похитил известный местный предприниматель и ресторатор Лютиков Илья Юрьевич, а спас старший брат Александр. Правда, брат и сестра утверждают, что Лютиков хоть и украл девушку, но отпустил сразу после разговора с Александром. Однако в ту же ночь полностью сгорел ресторан «Золотой лютик», в котором погиб господин Лютиков и его приближённые.

— Какое совпадение, — голос графа стал напряжённым.

— Не то слово. Но у полиции нет никаких данных, что в поджоге виноват Филатов.

— А как погиб Лютиков? Неужели не смог выбраться?

— Вот это тоже очень странно. В его крови не обнаружилось никаких веществ. Сам он был не связан или заперт, как и его люди. Следствие в тупике.

Сорокин молчал довольно долго, прежде чем ответил.

— Есть что-нибудь ещё?

— Больше ничего интересного, кроме того, что по Торжку начали ходить слухи о том, что Филатовы снова начали изготовлять лекарственные средства. Но никто не сознался в том, что использовал лекарства Филатовых, да и при проверке ничего не нашли, поэтому слухи не получили подтверждение.

— Всё?

— Ну-у, есть одна новость, но я не знаю, насколько она будет вам интересна, — замялся наместник, просматривая очередной документ.

— Говори.

— Александра Филатова несколько раз видели в компании лекаря Когана. Сам же Коган очень лестно отзывается о молодом человеке и называет его талантливым аптекарем.

— Коган?! Ты уверен? — воскликнул Сорокин.

— Да. Кроме того, нашлись очевидцы, которые говорят, что Авраам Давидович был у Филатовых в гостях.

— Вот тварь! — выкрикнул Сорокин, сбросил звонок и обратился к своему водителю. — Разворачивайся! Едем обратно к Управлению… Нужно поговорить с Коганом о том, что творит его родственничек в Торжке.

Глава 4

Весь следующий день я разбирался с тем, что смог добыть из аномалии: что-то сушил, что-то настаивал, что-то замораживал. Только к вечеру я с гордостью окинул взглядом полки с банками и коробками, в которых хранились ценные эфиры. Именно это для меня представляло гораздо большую ценность, чем золото и драгоценные камни. Всё-таки я алхимик, и не представляю свою жизнь без зелий, снадобий и эликсиров.

Довольный собой, я вышел из склада и увидел Ваню, который шёл мне навстречу.

— Я подъехал к лавке, но Григорий Афанасьевич подсказал, что ты здесь, — сказал он, и мы

обменялись рукопожатиями.

— Прибирался, — махнул я рукой. — Ты по делу?

— Да нет. Просто хотел пригласить тебя к нам на ужин. Мать с сёстрами и Жориком уехали в столицу, поэтому мы с отцом остались одни.

— А как же бабка твоя?

— Ну так из-за неё и уехали. Помирать собралась и хочет оформить новое завещание. Местным нотариусам не доверяет и потребовала, чтобы отвезли к её знакомому.

— Видать большое состояние у неё, раз так опасается, — хмыкнул я, вспомнив беззубую скрюченную старуху.

— Да кто ж знает? — пожал он плечам. — Как я помню, она всегда с нами жила. Видел у неё несколько украшений и всё. Этих стариков не поймёшь.

— Понятно. Принимаю твоё приглашение. С утра ничего не ел.

Когда мы подъехали к особняку, князь Савельев встретил нас на крыльце, сидя в кресле-качалке и попыхивая длинным мундштуком.

Мы поздоровались, и я опустился на скамью с мягкой спинкой. Вечер был тёплый и безветренный, поэтому Савельев распорядился накрыть стол на террасе, куда теперь беспрерывно бегали слуги со скатертями, столовыми приборами и различным кушаньями.

— Был сегодня у одного своего охотника, — начал Владислав Андреевич. — Второй месяц не выходит в рейды. Думал — болеет, но нет. Оказалось всё гораздо хуже, — он выпустил изо рта кольцо дыма и печально вздохнул. — Похоже, придётся его в психиатрическую больницу положить.

— А что такое? — заинтересовался Ваня.

— Из дома боится выйти. Говорит, что кто-то из него ману высасывает, — горько усмехнулся он. — Я его попросил поподробнее об этом рассказать, так он такой бред начал нести. Будто его собственный сад его маной питается. А сад, между прочим, в отличном состоянии, что очень странно, ведь он за ним не ухаживает.

— Не думаю, что это бред, — задумчиво ответил я.

— Почему? — повернулся ко мне князь.

Я рассказал ему об артефакторе и своих подозрениях насчёт коварства манаросов, которые поселяются в теле людей.

— Думаешь, этот случай тоже связан с манаросами? — с сомнением спросил Савельев.

— Всё возможно, — пожал я плечами. — Могу я поговорить с этим охотником?

— Да, конечно. Мы можем позвонить ему.

Он потянулся к телефону, который лежал на перилах, набрал номер телефона и рассказал охотнику, что с ним хочет побеседовать аптекарь.

— Здравствуйте, Павел. Меня зовут Александр. Я в курсе вашей проблемы и хотел бы помочь, — сказал я, едва князь протянул мне свой телефон.

— Для аптекаря у тебя очень юный голос, — настороженно ответил охотник.

— Это не важно. Главное — мои способности.

— Ну… ладно. А как ты мне поможешь? Я вроде ничем не болен. Только вот… — он замолчал.

Видимо сам не знал, как объяснить, что именно с ним происходит. А я не стал его торопить.

— Короче, скажу, как есть, — решительно проговорил он. — Я уже все цветы из-за этого из дома выбросил. Как только я подходил к ним, они сразу же расцветали или пускали новые листья или побеги, а я… я терял ману. Думал, мне кажется, но потом вышел поработать сад, и за час работы всю ману израсходовал, хотя работал только тяпкой и граблями. Зато сад расцвёл пышным цветом… Чёрт его знает, что происходит, но я так больше не могу. Сижу в четырёх стенах и боюсь на улицу выйти.