Личный бумажный Демон
Шрифт:
– Что хмм? – отреагировала Бартман на скепсис Светланы, - Вас что-то гложет. Что? Вроде всё закончилось, а вы как будто чего-то ждёте. Так?
– Да, так. Жду. У меня плохое предчувствие. И чем дольше длится молчание, по поводу ограбления музея, тем хуже.
– Объясните, что это значит?
– Не так просто объяснить… - она остановилась, соображая, как объяснить. – Вот идёшь по лесу, всё хорошо, птички поют, солнышко светит, настроение вроде хорошее, и вдруг тишина. И ты стоишь и нутром чувствуешь опасность… - она остановилась, - проще на примере
Вот что рассказал мне один знакомый, когда ему было лет десять-двенадцать, - она что-то посчитала в уме, - получается лет тридцать назад. Жил он тогда в деревне, и его дядя тракторист, брал его с собой в поле. И вот едут они на тракторе, пашут. Плуг врезается в пласт земли сантиметров на двадцать в глубину, нарушая мышиные норки. А сзади за трактором идёт лиса, и ловит зазевавшихся мышей. И так несколько дней подряд, они пашут, а лиса ловит. Наконец дядя взял с собой двустволку, решил лису подстрелить, а она раз и не пришла в этот день. Они подумали, что она наелась, и на следую щий день ружьё не взяли. Глядь, лиса тут, как тут. На завтра они берут ружьё - лисы нет. И так несколько дней подряд, как только они берут ружьё - лисы нет, как только оставляют его дома - она есть. Как лиса узнавала, когда есть ружьё, а когда нет – загадка. Видеть его в кабине она не могла, чувствовать за несколько километров запах пороха, тоже.
Или другой случай уже со мной:
Лет пять-семь назад, под Новгородом, недалеко от нашего охотничьего лагеря, местные мужики засеяли овсом небольшое поле в глухом медвежьем лесу. И вот, когда появились первые признаки выхода медведя на овес: обсосанные колосья, кругообразное замятие вокруг них, «мины» — их бригадир пришёл к нам с просьбой помочь. У меня было несколько свободных дней до следующей группы, и я подумала – почему не помочь людям. Взялась. Как по учебнику, на краю поля утроила лабаз…
– Что это такое? – Бартман слушала с огромным вниманием.
– Выбираются два близко растущих дерева, и к ним прибиваются доски - ступеньки, получается какое-то подобие пожарной лестницы, а там, на верху, делается маленькая площадочка – так называемая засидка. Не будешь же медведя караулить в чистом поле, это опасно. А там наверху и обзор лучше, и безопасность более ли менее, и зверь тебя не видит.
– Ясно.
– Три дня я просидела там на лабазе в «лесной» одежде без посторонних запахов, не шевелясь, в безветренную погоду. И ничего – не пришёл мишка. На четвёртый день ушла, прибывала новая группа и надо было её встречать. Так вот, в эту ночь медведь-то и пришёл. Бригадир потом рассказывал, что все поле было местами съедено, местами помято, а под моим лабазом большая «мина».
– Так может он вас просто чуял?
– Вряд ли… Или вот ещё история – охотились мы на волков, примерно в тех же краях. Председатель одной деревни, просто на коленях стоял, просил выручить. Волки повадились у него резать коров. И вот по утру, обложили мы трёх волков без офлаживания. Пока волки отдыхали, мы прикидывали, кто и где будет стоять, и так получалось, что
Именно в этот момент у Светланы завибрировал и зазвонил смартфон, лежавший рядом с чашкой на столе.
Она осеклась и несколько секунд, молча, смотрела на него, будто раздумывая, стоит ли отвечать.
– Что? – забеспокоилась Бартман, глядя, как напряглась женщина.
Светлана вздохнула и взяла трубку.
– Алё.
– Это Зотов.
– Я поняла.
– Плохие новости.
– Я поняла.
– Их всех отпустили.
– Почему?
– Все изъятые в доме Рейнера рисунки, оказались ксерокопиями.
– Как это?
– Не знаю.
– А оригиналы где?
– Неизвестно.
– Когда рисунки нашли их что, не проверили?
– Сейчас уже не важно.
– Да не важно, что ещё?
– Найдена мёртвой одна из сотрудниц музея.
На лбу Светланы выступил холодный пот:
– Кто?
– Минаева-Рюмина, знаете такую?
Светлана с трудом проглотила ком в горле и с трудом выдавила:
– Да, знаю.
Несколько долгих секунд переваривала услышанное, и наконец спросила:
– Что с ней случилось?
– Несчастный случай, сбила машина. Водитель уехал с места аварии.
У Светланы резко заломило в висках, и она, закрыв глаза, прижала ледяную ладонь ко лбу:
– Что ещё?
– Мне объявлено неполное служебное соответствие, и временное отстранение от должности. Формально я в отпуске, но…
– Ясно.
– Мда. Что на самом деле происходит?
– А рисунок, который я отдала вам, где? – перебила его вопрос Светлана.
– Не знаю.
– Можете выяснить?
– Попробую.
– Если они его забрали, то я знаю, где их найти.
– Где?
– В Пятигорске… блять. – она осеклась, - когда их выпустили?
– Сегодня утром.
– Почему сразу не позвонили?
– Я сам только узнал.
– Так прервёмся, мне нужно срочно позвонить, а вы узнайте про рисунок.
– Хорошо.
Светлана нажала отбой, вытащила секретный телефончик, и отправила вызов Ирине в Пятигорск. Та быстро ответила.
– Алё. Рада вас…
– Слушайте меня внимательно. Всё плохо, преступников выпустили сегодня утром. Я предполагаю, что они оправились к вам в Пятигорск. Немедленно берите всё ценное, и уезжайте из дома. Немедленно. И не в гостиницу, а к знакомым каким-нибудь. Ясно?
– Да. Только я одна сейчас Аси нет дома.
– Найдите её… - она увидела параллельный вызов от Зотова, - сейчас прервёмся я перезвоню.
– Да слушаю, - ответила она генералу.
– Рисунка нет.
– Ясно. Всё идёт по-плохому.
– У вас есть запасной план? Что вы говорили про Пятигорск?
– Мне нужно попасть туда, как можно быстрее, а там мне нужна винтовка и патроны.
– Какой хороший у вас план… - Зотов задумался.
– Я перезвоню вам.
Она нажала отбой и посмотрела на испуганную Бартман.