Личный дневник (пьяной) влюбленной провидицы
Шрифт:
– Я ни о чем не жалею. Спасибо Леону Грейвзу за то, что хоть кто-то меня, наконец-то, трахнул! – подняла бокал с соком, как будто произносила тост.
– Тебе же не приходят больше видения?
– Не хочу об этом говорить.
– Это значит, что не всё в порядке. Давай, я поговорю с ним.
– Фрея, ты вообще слышишь, что я тебе говорю?! – подруга начала меня раздражать. – Он оказался не тем человеком и всё.
Фрея выглядела грустной, это её не красило. Никто не должен грустить из-за тупых мужчин!
– Я точно буду в порядке. А ты прекрати вот это вот всё, дай мне
– Знаешь, клин клином так-то вышибают. Может, подыщем тебе другого?
– Да к чёрту все, Фрея! Я, может, просто не рождена для отношений.
– Не говори так. Каждый заслуживает свою вторую половинку.
– У меня есть ты, – легла головой на плечо подруги.
– Прости, но мне нравятся мужчины.
– Разбиваешь мне сердце.
Фрея была безусловно права в том, что со мной что-то не так. Видения перестали приходить, их как будто выключили. С одной стороны – это было прекрасно, с другой – пугало, ведь предсказания – моя неотъемлемая часть, как бы сильно она мне не нравилась. Я записалась на консультацию к профессору Филаксис и рассказала о своей проблеме. Никто не знал доподлинно, сколько ей лет – может, тридцать, а может и сто тридцать. Выглядела Инга Филаксис отлично, была бодра, весела, проницательна и очень любила поговорить. Вести лекции – истинное призвание профессора.
– Магические потоки в нашем теле неразрывно связаны с эмоциональным состоянием, Октавия. Если в голове неспокойно, то и твоя магия будет давать сбой. С тобой не происходило никаких потрясений последнее время?
“Если не считать эти странные идиотские моменты с Леоном, то ничего такого и не происходило. Неужели Фрея права, и это меня сломало? Это же такой пустяк, почему такая реакция.”
– Ничего серьезного не происходило, – ответила я профессору.
– О, девочка моя, это не обязательно должно быть что-то серьезное. А в вашем возрасте и подавно. Любая мелочь может стать триггером.
Я смотрела в пол и теребила руки. Профессор заварила чай, но я к нему так и не притронулась.
– Из-за мальчика переживаешь? – профессора не обмануть, да и у меня после вопроса всё было написано на лице. – Я не заставляю рассказывать. Выпей чаю, он приведет мысли в порядок.
Я отхлебнула немного из кружки, тепло пошло от горла к животу. Это был явно непростой напиток, скорее всего, либо с зельем, либо зачарован. Я ощущала привкус магии на языке, такого нет, когда просто завариваешь травы. Он был сладким и как будто взрывающимся, щекотал язык. Разная магия отличалась на вкус и запах. Магия Фреи казалась травой после дождя, Тины – горящими поленьями в костре, папы – свежим хлебом, мамы – холодным озером, а Леон… Леон на вкус и запах был как терпкий кофе. Сравнения Грега уже не казались такими абсурдными, когда я попыталась выразить свои ощущения. Чесночные гренки так чесночные гренки. Под пиво так под пиво.
– Помогло? – профессор Филаксис вывела меня из транса.
– Что вы добавили в этот чай?
Глаза профессора сузились, она улыбнулась во весь рот.
– Всего лишь
– Вкус… странный, – я отодвинула от себя чашку подальше.
Профессор переплела свои пальцы и положила на них подбородок. Она внимательно посмотрела на меня.
– Что не так с моим чаем? Скажи мне, Октавия, будь так добра.
Я описала профессору свои ощущения от чая, смущаясь и заикаясь. Я как будто была на допросе.
– Очень интересно. Думаешь, я что-то туда подмешала?
– Дума, это не просто ромашковый чай. Больше мне сказать нечего.
– Распознавать состав веществ – сложное умение. Может, твой тест был ошибочный?
– Это скорее опыт, – посмеялась себе под нос. А затем сказала громче: – Соседка учится на курсе зельеварения.
Чего я только не пила. Мне не сложно заметить какие-то изменения, Шон часто давал мне попробовать новые коктейли до того, как добавит их в меню. Нередко он баловался с разными порошками, усиливающими вкус напитка. А в клубах, куда мы ходили с Грегом и Ваней, в бокалы часто подмешивали зелье веселья. И если другим нравился настигающий их эффект, то я довольно придирчиво относилась к такого рода добавкам.
– Если посадить зёрнышко, оно обязательно, при должном уходе, превратится в дерево. Если в тебе есть хоть капля той или иной магии, то можно развить её до водопада.
– Я научилась жить и без неё.
– Упрямица, Октавия Ленар! – профессор отвесила мне щелбан.
– Профессор, ну вы чего?
– Допивай чай и дуй приводить мысли в порядок. И, Октавия… – серые глаза Инги Филаксис заглянули в самую душу и сердце. – Не замыкайся. Не пытайся сдерживать эмоции – это только вредит. И тебе и окружающим. Хочешь кричать – кричи, плакать – плачь, смеяться – смейся. Твоя голова должна быть всегда на плечах, но пока ты прячешься за маской “У меня всё хорошо!” сердце трещит по швам, разрываемое изнутри всем этим потоком эмоций. Не смей хоронить талант в таком юном возрасте!
– Спасибо, профессор.
– Всё, иди! И не забудь, что послезавтра я жду от тебя доклад на тему “Магические потоки человека как важнейший энергетический ресурс”.
– Но вы его не задавали… – озадачилась я.
– А теперь задаю! Отвлечешься немного, – профессор игриво подмигнула мне.
– А как же “привести мысли в порядок”?
– Я уверена, ты со всем справишься. Такую прилежную студентку еще надо поискать!
Я улыбнулась, поклонилась и попрощалась с профессором. Больше, чем уверена, что она знала обо всем, видела или нагадала. Её слова подбодрили меня.
“Если такой человек, как Инга Филаксис, говорит, что я справлюсь – значит, справлюсь!”
Никогда не думала о своем “проклятии” как о… таланте. Видимо, пришло время принять свою темную сторону. Профессор придала мне уверенности, не сказав ровным счетом ничего. Простое: “Ты справишься!”, и я уже готова горы свернуть. Профессор увидела во мне что-то. Однако я не отрицала той вероятности, что мой удел – видеть всякую гадость. Кто-то же должен.
Чай профессора помог поставить мозги на место, как она и обещала.