Личный досмотр. Последний бизнес
Шрифт:
— Ну, мы еще успеем поговорить об этом. А пить вы не умеете. И слава богу.
— Нет, умею, — обиженно заявил Андрей.
Нетвердой рукой он взял ближайшую бутылку, поспешно налил вино Нине Яковлевне и себе и, тяжело ворочая языком, объявил:
— За вашу дочку. Она мне нравится. Нина Яковлевна звонко рассмеялась и совсем по-матерински разворошила ему волосы на голове.
— А вы, кажется, славный парень, Андрей. Можно, я буду вас так называть?
Андрей, приложив
— П-почту за честь.
Между тем утихший было за столом спор разгорелся вновь.
— А я вам говорю, — возбужденно размахивал вилкой Федор Александрович, — Дубинин прекрасный парень! В коллективе его любят!
— Конъюнктурщик, — убежденно возразил Филин. — Почувствовал новые веяния. Помните, на последнем партсобрании? Райком предлагает кандидатуру. Кажется, можно доверять…
— А у него было свое мнение!
— Вот! У нас всегда так. С перегибами да с перехлестами. Ну, допустим, что на данном этапе критику снизу поощряют…
— Не допустим, а точно! И не на данном этапе, а вообще! Навсегда! Что это за манера, ей-богу! Федор Александрович начал сердиться.
— Мы с вами люди не молодые, — усмехнулся Филин. — К кампаниям привыкли. Поглядим еще. Ну ладно. Допустим. А что делает ваш Дубинин? Ах, надо плевать на авторитеты, надо ниспровергать.
— Да кто вам это сказал? Филин прищурился.
— Я хотел бы знать, кто ему это сказал,
— Бросьте! Дубинин честный парень!
— В райкоме тоже честные люди, кажется, сидят. И поопытней Дубинина. Кто дал право не считаться с их мнением?
Андрей, прислушиваясь к спору, подумал: «А что, разве таких нет, как этот Дубинин? Разве можно с райкомом не считаться?..» Он хотел было вмешаться, но ему вдруг стало неприятно, что придется поддержать Филина. И Андрей промолчал. «Может, я чего-нибудь не улавливаю? Все-таки выпил здорово», — подумал он.
— …И других увлек, неустойчивых, — все тем же раздраженным тоном продолжал между тем Филин. — На собрании многое зависит от того, как сказать. И хороший оратор…
— Не как сказать, а что сказать! — вскипел Жгутин. — И какой Дубинин, к черту, оратор?! Зато таможенник он… Кто вчера у самого Юзека контрабанду нашел? Он! А вы за пять минут опоздания…
Филин недовольным тоном перебил:
— Считаю, Федор Александрович, что при новых сотрудниках мои действия обсуждать не следует.
«Черт возьми, — опасливо подумал он. — Только выпью и не могу удержаться от спора. В конце концов кому это надо?»
— Ну, ну, пожалуйста. Тогда вот что… — Федор Александрович решительно взялся за бутылку с вином. — За начало службы!
— Между прочим, кто такой Юзек? — с интересом спросил Семен. —
— Юзек — это целая кулинарная симфония, — иронически ответил Филин. — Она состоит из двух десятков холодных закусок, трех разных супов — для каждого свой бак! — и десятка горячих блюд. Кроме того, это неплохой выбор коньяков, ликеров, ромов и вин. Вот что такое Юзек.
— И добавьте, — Федор Александрович внушительно погрозил вилкой, — это еще симфония из сотни шкафов, ящиков, полок, из которых по крайней мере десяток имеют двойное дно.
— Да что же такое Юзек? — сгорая от любопытства, повторил свой вопрос Семен.
— Это, — внушительно произнес Филин, — вагон-ресторан, и это контрабанда. Вчера мы выудили ее со дна котла, полного супом.
Федор Александрович задумчиво и устало покачал головой.
— Но он, наверное, не только привозит контрабанду. Я думаю, он потом и увозит от нас столько… Помните? — он посмотрел на Филина. — Капроны и автомобильные свечи? Помяните мое слово, он кому-то сдает товар и от кого-то получает. У него есть здесь связи.
— Опасный случай, — подтвердил Филин и, не удержавшись, прибавил: — При нашем теперешнем либерализме не то еще будет.
— А в самом деле! Сажать таких! За чем дело стало? — горячо вмешался Семен. Жгутин покачал головой.
— Дело стало за доказательствами. Это же пока только наши предположения. А Юзек говорит: знать не знаю, кто спрятал. За вчерашний суп, конечно, уволят повара. А капроны те и свечи мы на первый раз просто конфисковали, как бесхозную контрабанду. Что же делать? В помещение ресторана действительно имеют доступ многие.
— Что делать? — проворчал Филин. — Прежде всего не церемониться. Чтобы боялись булавку лишнюю провезти. Так надо дело поставить.
— Не церемониться? — сердито прищурился Жгутин. — Я вашу точку зрения знаю. Но, извините, не разделяю! И по Юзеку требуются доказательства, прямые улики. Вот так!
Нина Яковлевна лукаво посмотрела на Семена, который сидел бледный от выпитого вина, возбужденный, со сбившимся набок галстуком, темная прядь волос прилипла к потному лбу.
— Вот вам случай сделать карьеру. Вы о таком мечтали?
— Ну, пока что Юзек ему не по зубам, — усмехнулся Жгутин. — Но хорошенько запомните, молодые люди, экспресс Москва — Берлин.
— И обратно — тоже, — вставил Филин.
— Да, да, конечно, — согласился Федор Александрович. — Здесь иной раз можно повстречать такого фрукта, что будет уроком бдительности на всю жизнь.
Неожиданно для всех Андрей, покачнувшись, стукнул кулаком по столу и, оглядев сверху вниз присутствующих, тяжело произнес: