Личный маг для Наследника. Эхо погибшей цивилизации

Верескова Дарья

Поэтому я была совершенно невозмутима, возвращаясь к лагерю, даже немного посвистывала.

Но тут услышала треск ветки за своей спиной и резко обернулась, только сейчас осознав, что за мной наблюдали уже какое-то время.

***

— Иво? — тихо позвала я, почему-то решив, что это херсир. Что если он хотел поговорить со мной? Извиниться за то, что произошло?

Кто бы ни наступил на ветку где-то там, вдалеке, не отзывался. Сделав раздражённый выдох, я решительно направилась на звук.

Никого.

Наблюдатель

исчез так же быстро и бесшумно, как появился. Но куда больше меня беспокоило то, что мой огонь, обычно предупреждающий о приближении чужаков, никак не отреагировал на незнакомца, покинувшего лагерь.

Мог ли этот наблюдатель прийти из другого места? Следил ли он за нами в лесу?

И видел ли он, или, может, она, как я совсем не по-мужски справляла нужду?

На всякий случай я рассказала об инциденте Эрику. Патруль этой ночью был особенно усердным, несмотря на то что нападения не ожидалось — мы находились на землях дружественного клана.

Никакого нападения не случилось — ни в тот день, ни на следующий, ни даже через неделю, пока мы пересекали земли дружественных кланов, направляясь на север. И я всё больше осознавала, что Райлен, друг моего детства, действительно становился королём Севера. Я даже не могла представить, насколько обширные и богатые земли теперь считались его вассальными владениями — новые кланы присоединились к нему даже за последние несколько месяцев.

А вместе с кланами — десятки и сотни воинов Севера.

Впервые за всё время, теперь, когда Рей был с нами, я поняла, насколько сильно изменился Айзенвейл. Мы могли проделать недельный путь, ни разу не подвергшись нападению, встречая лишь приветствия случайных торговцев и караванов. В городах и деревнях развевались знамёна кланов, которым принадлежали эти поселения, и более крупное знамя — клана Блэкторн. В тавернах шли разговоры о мирной жизни — жизни, в которой люди планировали детей, семьи, и даже «нормальные» работы. Они больше не жили с мыслями о том, что завтра могут умереть, как жили мои друзья.

Во многих поселениях знамёна принадлежали только клану Блэкторн, что означало, что эти кланы изначально сопротивлялись, а их ярлы и наследники были либо убиты, либо устранены другим путём. Однако я не видела в глазах жителей отчаяния — напротив, они выглядели счастливыми и, казалось, почти молились на Рея. Особенно это ощущалось в клане Дредфьёл — том самом, где Уни провела самые мрачные дни своей жизни.

— Славься, ярл Райлен, дитя Равинора! Кровь и воля твоя объединяют северные земли! Да будет твой род силён, а правление твоё — справедливым! Пусть ветра Севера поют о твоей славе, а боги благословят каждый твой шаг! — кричали люди, встречая его на въезде в клан.

К моему удивлению, Рей тепло благодарил многих из них, и даже долго разговаривал с назначенным им наместником, расспрашивал того о детях и жене.

— Шлём искренний поклон Красной Королеве! Пусть ветер Севера донесёт до Сольвейг наши слова преданности и радости! Люди клана Дредфьёл благодарны вулканам за благополучное будущее! — эти слова я начала слышать лишь тогда, когда люди заметили, что ярл Ярвен, отец Бриджид, тоже находился в сопровождении.

На лице ярла Ярвена появляется широкая добродушная улыбка,

которая, однако, не затрагивает его глаз. Он, безусловно, рад тому, что его дочь воспринимают как перерождение Сольвейг, но радость эта, похоже, носит чисто политический характер.

— Её зовут Бриджид, и она ещё не является королевой! Как и я не являюсь королём! — неожиданно резко, громовым голосом произносит Рей. Его слова, заставляют всех присутствующих невольно втянуть головы в плечи — настолько сильным оказывается влияние его голоса. — Сольвейг мертва, и вы не имеете права использовать это имя!

— Конечно, — спокойно подтверждает ярл Ярвен, словно подобная реакция ему хорошо знакома. Наместник клана Дредфьёл неловко разводит руками, будто пытается показать, что ничего не может поделать с разговорами и сплетнями жителей. Но обязательно попытается.

Я замечаю, как Розина, сидящая в повозке со слугами, буквально сгорает от ярости. Как только Рей проезжает мимо неё, она быстро шепчет ему что-то, мгновенно сменяя выражение лица на ласковое. Его ответ наполнен теплотой — огромная разница по сравнению с тем, как он обычно разговаривает с Бриджид.

Интересно, неужели ярла Ярвена совершенно не беспокоит такое пренебрежение к его дочери со стороны её жениха? Хотя… Это даже не просто пренебрежение. Почти каждую ночь весь лагерь слышит громкие стоны Розины из палатки ярла. Если такое происходит и в Блэкхейвене, страшно представить, что Бриджид чувствует каждый день.

Меня саму это неожиданно коробило и задевало. Каждый вечер, когда я слышала стоны Розины, я не могла перестать об этом думать. А лица окружающих, бесконечно обсуждающих любвеобильность ярла, только усиливали это чувство. Их встречи длились от пятнадцати минут до двух-трёх часов, после чего она выходила из палатки с помятым видом, распухшими губами и возвращалась к слугам.

Розина, конечно же… не работала.

Если у кого-то и оставались сомнения, зачем она отправилась в этот поход, они исчезли после первой же ночи. Со временем она настолько расслабилась, что начала отдавать приказы домашним рабам и слугам так, будто сама была одной из «господ». При этом она всячески избегала ярла Ярвена, но старалась подружиться с Эриком, Иво и даже с несколькими хольдами, понимая, как сильно Райлен их ценит.

***

Нападение случилось на десятый день похода, и к этому моменту мои нервы уже начали сдавать.

Иво не подходил ко мне всё это время, хотя я надеялась на извинения — на то, что он пообещает больше такого не повторять, объяснит своё поведение и, возможно, даже постарается помочь мне восстановить свой образ в глазах ярла.

Однако больше всего меня беспокоил таинственный наблюдатель. Мне всё время казалось, что за мной кто-то следит: когда я уходила в туалет, когда оставалась одна, но я никого не видела. От паники я снова начала справлять нужду стоя, используя кору дерева, сворачивая её в трубочку — так же, как в первые дни, когда я только начала изображать мужчину и когда особенно боялась разоблачения. Иногда я слышала треск веток или шаги, но каждый раз, отправляясь на звук, не находила ничего — даже следов на снегу.