Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 4. Гром победы
Шрифт:
Золотой портсигар с монограммой, купленный в качестве презента одному влиятельному лицу. Пробита одна створка, на второй створке пуля остановилась, сделав порядочную вмятину. Вот и второй синяк.
А откуда третий синяк на локте? Неудачно упал. Показывал я деду Сашке приёмы страховки при падении, когда нужно руку вытягивать параллельно земле, а не перпендикулярно, иллюзорно думая, что так смягчишь удар о землю. Ничего подобного. Так только руку сломаешь, а падать нужно плашмя, подпружинивая вытянутой рукой.
Что-то мне кажется, что деньги спасли Алехандро и деньги же стреляли в него – он
Похоже, что мы переступили черту, наблюдать за которой поставили резких парней, которым совершенно наплевать, кто там стоит ближе к Борману или Мюллеру. Сказано – не тронь, так и не тронь.
Похоже, что нам придётся подыскивать новое место для жилья, а деда Сашку срочно «хоронить». Ну, положим, хоронить мы его не будем, но придётся раскидать все деньги по разным банкам и путём проведения перечислений со счета на счёт постараться запутать церберов у ящиков с золотом Рейха. Все-таки ещё живы те, кто должен быть на скамье подсудимых, но куда-то скрылся.
Если бы был найден Борман или Мюллер, то тогда можно было поверить в то, что настоящий Гитлер мёртв. Но эта сладкая парочка испарилась и, кажется, прихватила с собой ещё кое-кого. И эти кое-кто уже начинают устранять тех, кто не оправдал их доверия. А, может, это было просто предупреждение мне?
Так это или не так, перетакивать не будем. Нужно воздать должное нашему чудесному спасению. Спасибо теории вероятностей и теории невероятностей, а также создателям пистолета-пулемёта «MP-40» за наше спасение. Был бы у них американский «томпсон» или русский ППШ, то не мы бы сидели за накрытым столом, а кто-то сидел за этим столом, поминая нас добрым словом. А как же иначе? Только добрым словом. Ещё древние римляне говорили: о покойниках либо хорошее, либо ничего.
Дед Сашка вышел из ванной в махровом халате и с физиономией, залепленной крестиками лейкопластыря. Ни дать, ни взять как после разговора с дражайшей половиной по случаю загула с девочками и цыганами.
Стол готовил я. Крупно нарезанная селёдка с кольцами лука, свинина тушёная из банки, колбаса брауншвейгская в качестве репараций из Германии, хлеб чёрный, водка русская, стаканы гранёные. Не хватало только отварной картошечки и солёных огурчиков или грибков для полноты картины, чтобы прочувствовать, что здесь собрались русские люди и здесь русским духом пахнет.
– Ну, что, вздрогнули, – по-русски сказал я и поднял стакан с водкой, – за здоровье, – перевёл я для мадам, сидевшей с маленькой рюмкой в руках.
Выпили, закусили и через какое-то время начало ощущаться то, что мы с дедом Сашкой только по случайности выскользнули из лап смерти. Я ещё раз внимательно посмотрел на хозяйку и никакой блондиностости в ней не увидел. Значит, не опасна она для моего друга-приятеля Алехандро Гриваса.
– С недельку посидишь дома, – сказал я деду, – пусть физиономия твоя зарастёт. Я приобрету автомат для домашнего употребления, мало ли кто в дом ломиться будет. Телефонный провод заведём в квартиру в стороне от того, который сейчас есть. Пусть этот будет обманкой, которую оборвут, не подозревая, что ты можешь звонить, куда угодно. А я
Выпив ещё по полстакана водки, мы разошлись по своим комнатам. Я лёг в постель и начал раздумывать, куда нам отправиться в первую очередь. Где нас могут не найти? Пожалуй, только в СССР до нас не дотянуться. Там все иностранцы на виду. Фашистов и их пособников выявляют на каждом шагу. Националистическое подполье выковыривают всеми способами. Националисты как раз и были той благодатной почвой для ведомства товарища Гиммлера, которые использовались там, где арийцы хотели иметь чистые руки.
Надо отдать должное лидеру большевиков Сталину за проводимую им национальную политику: дома можешь себе иметь гарем и кушать халяльную пищу, а как выйдешь на улицу, то должен подчиняться тем законам, которые есть в государстве. Не знаешь – научим, не хочешь – заставим.
Лет через пятьдесят в СССР будет жить единый народ – советский. Это и будет единой национальностью. Только советский человек может быть руководителем СССР, потому что если допустить к управлению национального кадра, то начнётся стаскивание одеяла со всех в одну хату, до своего гурта.
Национализм как ржавчина, она разъест единое государство. То, что получится из великой державы, тоже будет разъедаться местным национализмом. Получившаяся из национального меньшинства титульная нация будет применять сталинские и гитлеровские методы для удержания своего господства в тех пределах, в которых оно создалось великим государством. Диалектика это и никуда от неё не денешься. Вот только куда нам поехать с дедом Сашкой: на север, на юг, на запад или на восток? С этими мыслями я и уснул.
Глава 15
Мне снилось, что мы с дедом Сашкой снова приезжаем на секретный аэродром СС в Берлине. Только что перед нами приезжали какие-то люди, которые охранялись патрулями фельджандармерии, расстреливавших всех, кто там появлялся. В темноте пустого ангара двигаются какие-то тени. Я вижу очертания двух лёгких самолётов, около самолёта люди в гражданской одежде. Вот толстая мясистая физиономия Бормана, скуластое и худощавое лицо Мюллера и какого-то лысого человека рядом с красавицей. Приглядевшись к тени, я узнал в нем фюрера великой немецкой нации без волос и без дурацких усиков. Он смотрелся даже симпатично.
– Фюрер, мы летим вслед за вами, – доложил Мюллер, – генерал Франко все приготовил.
– Хорошо, Генрих, – сказал Гитлер, – мы создадим новую нацию, мультинацию, которая будет править миром, развязывать войны и разрушать государства. Я не успокоюсь, пока не накажу русских.
– Да, господин Браун, – ухмыльнулся Борман, – а как быть с евреями?
– Мы им простим все грехи, Мартин, – Гитлер потрепал Бормана по пухлой щеке, – и пригласим их с миллиардами долларов в свою мультинацию. На их место мы поставим русских, которые ломают планы всех, кто с ними связываются. Я ещё въеду в Москву на белом коне, и мне будут поклоняться десятки тысяч русских молодых людей в чёрной форме и с бритыми лбами. Но это будет чуть позже, когда все успокоится после войны. Генрих, вы уверены в том снадобье русского волшебника? – спросил Гитлер у Мюллера.