Личный тренер. Книга вторая
Шрифт:
Почему все мое семейство ведёт себя так, будто всю жизнь только и делали, что летали туда-обратно через Вселенную?
Дарклай, конечно, сидел каменным изваянием, у него даже волосок не дрогнул, словно вся эта гравитация – это вообще не про него. Но ему-то простительно. Я вообще сильно сомневаюсь, что есть в бесконечности Вселенной такая сила, которая способна повлиять на этого невозмутимого иноземца.
Тряхнуло ещё раз. Снова пронзительный визг приготовившегося к смерти гебронца и вторящие ему радостные возгласы в край развеселившихся
То есть это вот это они подразумевали, говоря – «будет трясти»!
Дохлый, тухлый, съеденный и недопереваренный…
Я попыталась не задерживать дыхание и так откровенно не цепляться за поручни поскрипывающего в такт движениям корабля кресла. Поскольку, чем больше я вжималась в мягкую обивку, тем мрачнее становился сидящий напротив лорди. Его брови медленно сползали к переносице, а я серьёзно задумалась о судьбе экипажа этого злосчастного фархора.
Как же сложно жить, когда от каждого твоего движения зависят жизни людей, пусть и незнакомых…
Улыбнулась, стараясь уж совсем не скалиться, но все же передать помрачневшему иноземцу эмоциональное послание – «со мной все в порядке, это даже весело». Улыбнуться то улыбнулась, но потом сильно усомнилась в том, как именно это выглядит со стороны. Почему-то казалось, что больше всего это напоминает нервный срыв в апогее.
Лорди молча отложил приготовленный для экстренного случая пакет и, наклонившись, положил свою тёплую сухую большую ладонь на мою маленькую, вспотевшую и холодную. Сведенные на переносице брови медленно приняли своё обычно-спокойное положение, а в синих глазах мелькнула странная эмоция, которую я не успела рассмотреть, потому что в следующее мгновение иноземец улыбнулся в ответ, прошептав:
– Уже все.
И трясти действительно перестало. За стеклом иллюминатора замаячили многочисленные огни. Фархор, зависнув, медленно опустился на поверхность планеты. Я выдохнула. Не знала, что боюсь летать…
Посмотрела на поднявшегося лорди. Тот отстегнул мой ремень, затем, подав руку, помог подняться. Пристально осмотрел меня с ног до головы своими синими въедливыми глазищами. Отряхнул мою толстовку, молча заставил повернуться к нему спиной, что-то опять же стряхнул, ладонью разгладив помятую одежду. Затем вручил мне мою вездесущую сумку и, потрепав по волосам, направился к детям, чтобы проделать все тоже самое с без умолку галдящими карапузами.
Это мило…
Все ещё странно… но мило…
Перекинула сумку через плечо, мельком взглянула на возящегося с ремнями безопасности гебронца. Пиксли слегка светился, но, кажется, теперь это будет его обычное состояние. Тадакам уже успел вернуться в горшок и сейчас расправлял свои ветки, поочередно прихлопывая взволнованного иноземца мясистыми листьями. Пиксли от шлепков вздрагивал, но не возмущался. Видимо, выгода от такого рода отношений превышала испытываемые неудобства.
В салоне появилась собранная и серьезная та самая бортпроводница. Она оценила цепким взглядом происходящее и, справившись
Щёлкнул замок ремней безопасности. Пиксли вскочил и, схватив горшок с растением, лихо лавируя между креслами, малышами, лорди и кариопкой, поспешно покинул пассажирский салон.
Проводив взглядом взвинченного иноземца, мысленно прикинула, можно ли убедить Дарклая в том, что я в услугах няня не нуждаюсь. Сильно сомневалась, что ранимая натура гебронца выдержит весь груз ответственности за трёх карапузов, склонных к авантюрам и неожиданным экспериментам.
Мысли вернулись к родительнице, которая собиралась меня покинуть…
Мы с ней вообще когда-нибудь разлучались вот так, без возможности просто прийти и увидеть, когда вдруг станет грустно и тоскливо, когда просто захочется узнать, а как там моя мама?
Не могу вспомнить…
Кажется, мы всегда были вместе. На одной планете. В одном районе. На одной улице. В одном доме…
А мама, прихватив свой багаж – две небольших спортивных сумки, вынула наушники из ушей и теперь что-то говорила Дарклаю…
Что-то нехорошее зашевелилось где-то на самом дне встревоженного сердца. Подошла, сразу же потонув во взволнованном море малышей.
– Мамуль, папа Дар обещал покатать нас на вапеку! – сообщил Поль, сверкая горящими от восторга глазищами.
Я похлопала по спине прижавшегося к моей ноге малыша. Вапеку, огромные и мохнатые, один из немногих видов существ, населяющих Лордок. Они чёрные и шипастые, как видимо и все остальные на этой планете. Медлительны и туповаты. Похожи на земных коров, только вот молока не дают. Едят камни, осколки разрушенных нитей Доу и вообще все, что плохо лежит. И на них собираются кататься мои дети…
– А баба уезжает, – шмыгнув носом, прошептала, запрокинув голову и глядя мне прямо в глаза, Кэти.
– Знаю. Бабе тоже нужно отдыхать и развлекаться, – ответила я, взглянув на обернувшуюся на слова внучки Камэлу. Грустные карие глаза стали влажными. И я почему-то почувствовала себя виноватой за все свои эгоистичные мысли разом. Она столько для меня сделала. Для меня и для моих детей. А я обиделась за то, что женщина в кой-то веке решила провести время так, как ей хочется.
Мама, похоже, ты воспитала ужасную эгоистку…
Засунув свой страх от предстоящего знакомства подальше и поглубже, оставив только чувство дискомфорта от признанной вины, улыбнулась.
– Мамуль, уже пора?
Женщина кивнула и, не говоря ни слова, подошла и обняла меня, положив подбородок на мое плечо.
Я обняла в ответ, умудрившись одновременно крайне ясно прочувствовать всю боль от предстоящей разлуки. Только бы не заплакать…
– Оторвись там, – проглотив ком слез, застрявший в горле. – И не волнуйся ни о чем, честное слово, мы тебя дождёмся.